Фредерик Пол - Нашествие квантовых котов

Я улыбнулся и признался:

– Ничего! Я, Дом, тот, который сенатор, с которым ты был в Вашингтоне, когда нас похитили.

– Ах, тот! – сказал, забавляясь, доктор. – Ладно, я тоже не тот Дом! Он пошел проведать свою жену.

Я моргнул:

– Тогда ладно, передай ему, что я заходил!

Отвернувшись, я подумал, что было бы неплохо, если бы вместо бесполой женщины похитили мою Найлу… и тогда…

Я осекся, сглотнув комок.

– Эй! – сказал я. – Они же не похищали его жену, ведь она не работала над паравременем и находится в собственном мире!

– Разумеется, она не занималась паравременем! – другой Дом озадаченно посмотрел на меня. – Он попросил, чтобы она присоединилась к нему, только и всего! И пошел встречать.

– Попросил… присоединилась… вы хотите сказать, что…

И Дом в самом деле имел в виду именно это. Это было политикой – похитители не бесчеловечны! Они позволяли перенести семьи, если те согласятся.

Нужно только сделать запрос!

Через сорок минут я был в отеле «Билтмор», ожидая своей очереди и… полагаю, здесь уместно слово «предложение». Я был не одинок, в очереди стояло пятьдесят человек. Мы мало говорили, и каждый зубрил свою речь. Когда я почувствовал удар в плечо, я вздрогнул.

Но это был всего лишь Ники.

– Ты тоже сюда, Дом? – его рот растянулся до ушей. – Я уже кончил. Теперь, если только Грета скажет «да»…

Мы оказались в центре внимания. Все обернулись, чтобы услышать, о чем поведает человек, уже прошедший это.

– Она еще не ответила? – спросил я.

– Ответ? Нет! Ты говоришь не непосредственно с ней, – пояснил он. – Полагаю, для этого недостаточно туннелей. Знаешь, ты заходишь в комнату, и они делают нечто вроде фильма. Это не совсем фильм, во всяком случае, ты говоришь то, что хочешь, потом они засекают местонахождение адресата и пересылают… Как называется эта штуковина?.. Телеграмма? Что-то вроде этого. Ты говоришь ровно минуту, затем послание направится ей…

Направится ей.

Что надо сказать женщине, чтобы она оставила свой мир во имя рискованных приключений в изгнании? Медленно продвигаясь в очереди, я искал веские причины. Их не было. Посулы. Легкомысленные призрачные обещания, что наша жизнь будет подобна… чему, если бы я только знал!..

Когда, наконец, я очутился перед объективом и яркий свет ослепил мои глаза, я отказался от всех обещаний и причин. И сказал просто: «Найла, моя дорогая! Я люблю тебя! Пожалуйста, иди ко мне и выйди за меня замуж!»

В субботу мы окончательно избавились от всех микробов и готовились начать новую жизнь. К этому времени мы успели намозолить глаза женщине из «Билтмора». Число туннелей в другие времена строго ограничено, объясняла она, и трудно проверить все сразу. Нет, она еще не знает, получила ли Найла мое послание. Да, ей скажут все, что она захочет узнать об этом мире: на что он похож и как сюда попасть. Нет, она даже не знает, сколько это протянется. Иногда требуется меньше дня, но некоторые не имеют ответа и спустя три недели…

Я не хотел ждать три недели – не мог быть одиноким столько времени… особенно если узнаю, что остался таким навсегда.

Я тянул время, у Ники была та же проблема, но он, казалось, не был взволнован. Когда он не работал, он слонялся вокруг, когда и это надоедало. Ники сгибался над терминалом и пытался чему-нибудь научиться. В трудное время я как-то зашел спросить его, как много ути перешло в одди-пут, и он сказал:

– В самом деле, Дом, как ты будешь здесь жить, если не можешь сделать элементарный перевод?

– Ники, это так умопомрачительно для моих мозгов, эти нули и единицы!

– Это двоичная система, – поправил он: 1=1; 10=2; 11=3. – И он продолжил строчку: – 100=4; 101=5.

– Ну хорошо, Ники, это действительно так! – проворчал я. – Но когда получатся десяти или двенадцатизначные числа? Как их выговорить?

Он серьезно ответил:

– Сейчас ты будешь изучать код!

– Кто, я? Нет-нет, я его знаю! Я должен учить этот код только потому, что торчу здесь, а если бы я находился в Риме, мне пришлось бы изучать римские цифры? Только это глупо? Должны же иметь цену их миллионы, переложенные с десятичной в двоичную систему!

Он засмеялся:

– Ты хочешь знать их цену? Имей в виду, что они перекладывают данные в электронную память. Где-нибудь нажимается кнопка, и машины производят глобальные замены-поиски. Все сразу и повсюду! Это стандарт!

Я пристально вгляделся в него.

– Это уже компьютерный разговор! – сказал я. – Ты многому научился с тех пор, как исчез из своего времени!

– У меня не было другого выбора, Дом! – сказал он. – Рано или поздно ты это поймешь… я хочу, чтобы ты начал учиться! – Он выбил на клавиатуре несколько команд и поднялся. – Тебе пора научиться считать! – И он оставил меня наедине с комсетом.

Да, он был совершенно прав.

Я стал серьезным, на время забыл все свои мысли и проблемы (даже Найлу!) и попытался сконцентрироваться.

Ники вызвал для меня старую документацию «Двоичное исчисление и человеческие привычки». Там было сказано все, что я хотел узнать, как записывать и произносить.

Научился записывать – очень легко. Числа двоичной системы записываются в группы из шести единиц (в середине ставится дефис), например, 000-000. Когда в числе более шести единиц, используются запятые (как для тысяч и миллионов!). Пример: 000-000, 000-000. Я старательно перевел текущий год в двоичное число, и год 1983 стал 1-111, 011-111.

Для меня это выглядело довольно необычно.

Прочитав дальше, я узнал, что каждую шестерку знаков они произносят в соответствии с одним смехотворно нелепым правилом. Это стало легче, когда я изучил таблицу. Каждая триада произносится по-разному, в зависимости от того, находится ли она до или после дефиса.

10 с.с 2 с с. Произношение Произношение первой группы второй группы 0 000 оли пол 1 001 ути пут 2 010 эта пата 3 О11 одди под 4 100 ту ту 5 101 тоттер тот 6 110 дай дай 7 111 типер ти

Так, числа, подобные 10, то есть 1-010, стали ути-пата, а 50, или 110-010, стали дай-пата. Когда Ники возвратился, я сказал ему:

– Через четыре месяца, в канун Нового года, я пожелаю тебе счастливого Нового ути-ти, одди-ти!

– Превосходно, Дом! – он улыбнулся. – Только это текущий год! Следующий будет 1984 – ути-ти, ту-пол!

Я застонал:

– О, огни ада! Я никогда не научусь всем этим штукам!

Ники возразил весело:

– Было бы желание! В конце концов, как я сказал, у тебя нет выбора.

Я не мог постоянно витать в облаках, думая о Найле, или изучать арифметику. Решение было принято, и не просто решение: мы уходили работать! Не могли же мы вечно торчать в «Плазе»! Ведь в карантинные кварталы каждый день поступали тысячи новых Котов. Мы не могли идти работать в горничные или водители автобусов. В Эдеме не было свободных дорог, да и не могло быть! Раньше на всей этой планете едва ли было пятьдесят тысяч отважных пионеров, недовольных своим прежним правительством или просто героев. Сейчас сюда перемещено почти двести тысяч Котов, и их количество удвоится прежде, чем перемещение из других времен завершится. Каждый из нас нуждается в пище, жилье, в целом миллионе маленьких приспособлений и удобствах, составляющих цивилизованную жизнь. Еда – это почти все! Я никогда не был даже простым огородником, но первая же моя поездка в поисках работы была в северную часть парка, где я убирал бревна и выкорчевывал пни, распахивал поля и высеивал озимые культуры. Вторую поездку я совершил к Бруклинскому мосту, где инженеры проверяли прочность кабелей и опор, готовили старый мост к новой службе. Третью, четвертую и пятую поездки я совершил за город, где пришлось восстанавливать водопровод и линии электропередач, проверять готовность зданий к зиме и собирать металлолом, чтобы снова пустить металл в дело, создавая из отбросов старых времен новые механизмы и плуги, двухтавровые балки (железные рудники Месаби пока еще не начали давать руду). О, здесь, был непочатый край работы – еще больше, чем людей! Но, кажется, ни одно из этих занятий не подходило для человека, основным искусством которого было составлять речи и основывать денежные фонды, смотреть сквозь пальцы на то, как проект расчистки трущоб заменяется на программу обучения пилотов.