Аркадий Стругацкий - Собрание сочинений: В 11 т. Т. 1: 1955–1959 гг.

― Да–а?! ― взвился Юрковский.― Да ты бы аппетит на всю жизнь потерял, глянув только на эту тварь!

— Вряд ли,― печально сказал Михаил Антонович, провожая глазами банку, которую Богдан ставил в буфет.

— Так или иначе,― проговорил Дауге,― но ты, вероятно, не прав, Володька. Другие условия, другие законы… Белок, брат, всегда есть белок.

— И всегда белок ест белок? ― продолжил Богдан, возвра щаясь к своему месту.― А если это был не белок?

— А что же, по–твоему? Каменный уголь?

— Ну, не знаю. Только мне не понравилось, как он исчез… Слишком уж внезапно. А спорите вы впустую. Данных ни у того ни у другого нет, а потому оба постоянно ссылаетесь на фундаментальнейшую теорему «Ей–богу, так!» Иоганыч ― человек уравновешенный, он мои слова оценит, а тебе, Володенька, я расскажу сейчас историю о глупом щенке Шлепе и о белой ящерице с Каллисто…

― Какой? Скалистой? ― не расслышал Быков.

Юрковский фыркнул.

— С Каллисто. Каллисто ― это спутник Юпитера, единственное небесное тело, на котором до сих пор удалось обнаружить жи вотную жизнь. Воронов привез оттуда белую слепую ящерицу…

— Знаю,― мрачно сказал Юрковский.― И Левкин проклятый Шлеп ее слопал.

— И как слопал! Моментально! ― с удовольствием добавил Дауге.

— Правда, бедняга потом чуть не околел от поноса…

— Вот видишь…― неуверенно сказал Юрковский.

Крутиков и Быков расхохотались.

— Так печально закончилась встреча существ разных ми ров,― серьезно заключил Спицын,― собаки с планеты Земля и ящерицы со спутника Юпитера.

— Да ведь и ежу ясно…― Юрковский подумал и махнул рукой.― Пещерные люди!

Вошел Ермаков ― как всегда, спокойный, только немного более бледный, чем обычно. Он присел к столу, раскрыл блокнот в кожаном переплете и склонил над ним забинтованную голову. Все замолчали, глядя на него. Быков уселся поудобнее и приготовился слушать.

― Прошу внимания, товарищи,― сказал Ермаков.― Надо обсудить план дальнейших действий.

Стало тихо, слышно было, как пощелкивает холодильник.

― Я не имею еще информации от группы Быкова…― Ермаков захлопнул блокнот и откинулся на спинку кресла.― Алексей Петрович, доложите результаты разведки.

Быков поднялся.

― Болото,― начал он,― очень топкое болото. В десяти шагах от «Хиуса»…

Он рассказывал медленно, стараясь не пропустить ни одной подробности, и с огорчением думал, что за такой доклад начальник геологического управления назвал бы его размазней. Но Ермаков слушал внимательно, одобрительно кивал, делал какие–то пометки в блокноте. Быкова несколько удивило то, что командир, слушая о появлении неизвестного животного, не проявил никакого любопытства и только улыбнулся, когда Юрковский нетерпеливо заерзал, протестуя, видимо, против слишком натуралистического описания его, Юрковского, поведения во время схватки с венерианской гадиной.

— Вот и все,― вздохнул Быков.

— Значит, вверх ногами…― повторил Ермаков.― Спасибо, товарищ Быков. Садитесь.

Дауге подмигнул ему и кивнул в сторону насупившегося «пижона». Быков сделал каменное лицо и отвернулся.

— Ну что ж…― Ермаков поднялся, потрогал повязку, поморщился.― Резюмируем все, что нам известно. «Хиус» совершенно неожиданно для всех нас сел в болото. По моим расчетам, мы находимся не более чем в ста километрах к югу от Голконды. Не более чем в ста… Расстояние, как видите, не велико. При других обстоятельствах нам хватило бы суток, чтобы покрыть это расстояние. Но…

— Вот именно,― прошептал Спицын.

— …мы сидим на болоте. Мало того, по данным радиолокации ― не очень надежным, правда,― болото окружено горным хребтом, заключено в кольцо скал, и в этом кольце не удалось нащупать никаких признаков просвета.

— Вулкан? ― спросил Дауге.

― Возможно, мы находимся в кратере исполинского грязевого вулкана. И престранный это вулкан, должно быть, потому что анализ илистой воды показывает…― Ермаков раскрыл блокнот: ― Вот, извольте. Смесь примерно в равной пропорции тяжелой и сверхтяжелой воды.

Юрковский подскочил на месте:

— Тритиевая вода?

— Т20,― кивнул Ермаков.

— Но…

— Да. Период полураспада трития всего около двенадцати лет. Значит…

— Значит,― подхватил Дауге,― либо наш вулкан образовался очень недавно, либо существует какой–то естественный источник, пополняющий убыль трития…

Каким должен быть естественный источник сверхтяжелого водорода ― изотопа, который на Земле производится в специально оборудованных реакторах,― Быков не мог себе представить. Но он молчал и продолжал слушать.

— И это еще не все,― сказал Ермаков.― Кратер ― если это кратер ― представляет собой бездонную пропасть. Во всяком случае наши эхолоты оказались бессильны.

— Каков диаметр кратера? ― быстро спросил Юрковский.

— Кратер, очевидно, почти круглый, диаметр его около пя тидесяти километров. «Хиус» находится ближе к его северо–восточному краю: с этой стороны от нас до хребта всего восемь километров. Таково положение, товарищи.

Юрковский встал, пригладил волосы:

— Короче говоря, под нами сотни метров трясины. От цели нас отделяют сто километров, из которых десять километров болота, и скалистая гряда. Правильно?

— Таково положение,― кивнул Ермаков.

— Болото наполовину состоит из тритиевой воды. Позволю себе напомнить, что тритий распадается с испусканием нейтронов, а нейтронное облучение ― длительное нейтронное облуче ние я имею в виду ― это вовсе не мед, даже при наличии спецкостюмов.

— Совершенно верно.

— Но… Быков заверяет нас, что «Мальчик» пройдет через болото. А через скалы?

— «Мальчик» пройдет везде,― упрямо повторил Быков.― В крайнем случае скалы буду рвать.

— Гм… И все же я предпочитаю, чтобы мы, отправляясь на «Мальчике», оставили «Хиус» в более безопасном положении. Учтите…

Юрковский сел.

— Не думаю, чтобы пришлось рвать скалы,― начал Дауге,― хребет не может быть сплошным. Просто нам придется поискать проход, и мы его найдем.

— И еще прошу иметь в виду,― сказал Спицын,― что «Хиус» не приспособлен к горизонтальному полету. Очень легко ошибить ся и промахнуться на несколько тысяч километров. Мы все знаем, чем могут оказаться атмосферные потоки на этой милой планете. И в конце концов, лучше сидеть в болоте, чем лежать на скалах…

Юрковский пожал плечами.

— Насколько я понимаю,― заговорил молчавший до сих пор Крутиков,― речь идет о том, в чем больше риска: в том ли, чтобы оставить все как есть, или в попытке убраться с болота. Так ведь?