Бен Бова - Орион в эпоху гибели (Орион - 3)

Последовало долгое молчание, потом я услышал ответ Золотого:

- Ты чрезмерно привязана к этому творению. Неразумно позволять тебе...

- Да как ты можешь позволять ревности влиять на твои суждения в подобный момент?

- Ревности?! - опешил Золотой. - Да разве ревнует орел к бабочке? Разве Солнце ревнует к праху?

Смех Ани рассыпался прохладным звоном серебряного бубенчика.

- Позволь мне позаботиться о нем, помочь ему набраться сил. Может, тогда он сумеет рассказать нам, что с ним произошло.

- Нет. С моим оборудованием...

- Ты уничтожишь его разум своими варварскими методами. Я поставлю его на ноги. Затем мы сможем расспросить его.

- Нет времени!

- Нет времени? - с откровенной насмешкой подхватила она. - У Золотого, неустанно твердившего, что он способен путешествовать по континууму, как по океану, - и нет времени? Нет времени у того, кто заявляет, будто понимает течения вселенной лучше, чем мореход понимает море?

Он тяжело вздохнул.

- Пойдем на компромисс. С помощью своих приборов я могу восстановить его физическое здоровье куда быстрее, чем ты, как бы ты с ним ни нянчилась. Как только он достаточно окрепнет, чтобы ходить и говорить, ты сможешь начать его расспрашивать.

- Согласна.

- Но если ты не сумеешь дней за пять выяснить, как он сюда попал, предупредил Золотой, - то я вернусь к своим методам.

- Согласна, - неохотно протянула Аня.

Она ушла, а меня снова подняла энергетическая подушка и понесла прочь с лабораторного стола. Попытавшись чуточку приоткрыть глаза, чтобы узнать, куда меня несут, я обнаружил, что не владею собственными веками. Пальцы рук тоже мне не подчинялись; я не мог напрячь ни одной мышцы. Либо Золотой, либо Сетх полностью контролировали мои движения. Наверное, в этот момент они работали заодно.

Я ощутил, как мое тело вдвигают в какой-то горизонтальный резервуар, похожий на цилиндрическую трубу, холодивший мою обожженную кожу. Послышался гул, мягкое журчание жидкости. Я погрузился в настоящее забытье; рассудок окутала глубочайшая тьма, напряжение полностью покинуло меня. Столь полной расслабленности я не знал веками - будто вернулся в материнское лоно. Последней моей сознательной мыслью было то, что этот металлический или пластиковый цилиндр, по сути, и являлся для меня материнским лоном. Я знал, что рожден не от женщины, как Сетховы рептилии не вылуплялись из яиц.

Я спал, испытывая невыразимое блаженство забытья без сновидений.

Пробудил меня мерный говор прибоя, накатывавшегося на песок. Открыв глаза, я обнаружил, что полулежу в кресле - мягком, но упругом, а с высокого балкона открывается прекрасный вид на бирюзовое море, простиравшееся до самого горизонта. В безоблачном голубом небе парила стая грациозных белых птиц. Далеко внизу без малейших усилий скользили среди волн гибкие серые тела дельфинов; их изогнутые плавники на мгновение рассекали поверхность и исчезали, чтобы через пару секунд вынырнуть снова.

Я набрал полные легкие чистого, свежего воздуха. Ласковое солнце согревало меня своими лучами, а ветерок с моря приносил приятную прохладу. Силы вернулись ко мне. Оглядев себя, я увидел, что одет в шорты и длинную белую сорочку с короткими рукавами.

Несколько секунд я просто лежал в кресле, наслаждаясь ощущением того, что ко мне вернулись силы. Кожу покрывал здоровый загар, все шрамы и ожоги бесследно исчезли. Руки и ноги снова забугрились мускулами.

Медленно встав, я убедился, что чувствую себя уверенно, потом подошел к перилам и оглядел бескрайний золотой пляж, расстилавшийся далеко внизу. Никого. Ни единой живой души. Вокруг пляжа росли величавые пальмы, плотной стеной обступавшие здание, в котором я находился.

Волны с шелестом разбивались о песок. Дельфины серыми стежками мелькали на бирюзовом полотне моря. Одна птица, сложив крылья, с плеском врезалась в воду и тут же вынырнула с рыбой в клюве.

- Привет!

Я стремительно обернулся. В проеме дверей балкона стояла Аня. Ее хитон из белого шелка с серебряной нитью поблескивал на солнце. Пышные черные волосы обрамляли ее лицо, классические черты которого воплощали для древнегреческих ваятелей идеал красоты. Богиня Афина вдруг оказалась передо мной во плоти, теплая и полная жизни.

И тут же удила железной хватки Сетха обуздали мои чувства. Любовь и ненависть, страх и надежда - все было погребено под вечным льдом.

- Аня... - только и сумел проронить я.

- Как ты себя чувствуешь? - Она шагнула ко мне.

- Нормально. Намного лучше, чем... прежде.

Она заглянула на самое дно моих глаз, и я заметил в ее собственных серебристо-серых глазах тревожный вопрос.

- Какое сейчас время? - поинтересовался я.

- Утро, - мимолетно улыбнувшись, ответила она.

- Нет, я хочу сказать - какой год? Какая эра?

- Это эра, в которую ты создан, Орион.

- Золотым.

- По-настоящему его зовут Атоном.

- Так египтяне называли своего солнечного бога.

- Сам знаешь, в самомнении ему не откажешь, - наморщила она лоб.

- Я был создан, - медленно проговорил я, - чтобы охотиться за Ариманом.

- Да, вначале. Атон обнаружил, что ты полезен и в других делах.

- Он безумен, знаешь ли. Золотой - Атон.

- Орион, мы не бываем безумны. - Улыбка Ани угасла. - Мы слишком совершенны для этого.

- Вы ведь не настоящие люди, правда?

- Мы те, кем стали люди. Мы потомки человечества.

- Но это тело, в котором ты мне являешься... Это иллюзия, так ведь?

Она сделала последний шаг, преодолев разделявшее нас расстояние, и поднесла ладонь к моей щеке. Ее прикосновение было полно трепетной жизни.

- Мое тело состоит точно из таких же атомов и молекул, как твое, Орион. В моих жилах течет кровь. Все, как у обычной женщины.

- А есть ли еще люди? Существуют ли еще настоящие мужчины и женщины?

- Да, конечно. Некоторые даже живут здесь, на Земле.

- Расскажи! - возбужденно выдохнул я, понукаемый волей Сетха, затаившейся в моем сознании. Своим голосом, своими словами я взмолился: Я хочу знать все-все, что касается тебя!

Рассказ Ани занял пару недель.

Мы странствовали в энергетическом коконе, скользившем над морем, едва касаясь верхушек волн. Среди волн резвились сотни дельфинов, величественные исполины-киты пели в глубинах свои пугающе прекрасные песни. Мы проплывали по прохладным чащам, словно летевшие по воле ветра призраки. По лесам грациозно разгуливали олени - настолько ручные, что можно было их погладить. Мы взмывали над вершинами гор, зелеными лугами и щедрыми степями, окруженные силовым полем - невидимым, но защищавшим от любых опасностей. Стоило нам проголодаться, и блюда появлялись прямо из воздуха - вкусные, будто только из печи.