Миры Бесконечности - Боумен Акеми Дон

Но, к моему удивлению – и облегчению, – Келан громко смеется.

– Однажды я назвал его увальнем в скучных одежках перед столичными канцлерами. – Его глаза блестят. – Эттор аж вином поперхнулся. А я испытал глубокое удовлетворение.

– Представляю, – отвечаю я, веселясь больше, чем следовало.

Почему-то общение с Келаном напоминает мне болтовню с другом. Оно проходит так легко. Скорее даже умиротворенно.

А значит, мне следует быть осторожной.

Мы сворачиваем в очередной коридор, шагая в ногу по стеклянной плитке.

– Мне казалось, вы, как радушный хозяин, должны проводить королевских гостей до границы герцогства? – невинно интересуюсь я.

– Уверен, брат переживет эту трагедию, – отвечает Келан. – Я отправил вместо себя своих Гвардейцев и королевского советника.

– Здесь так тихо, – замечаю я. – Не думала, что во дворце бывает так пусто.

Келан смотрит вперед:

– Иногда мне так нравится даже больше. Однообразие дворцовой жизни порой душит. Особенно здесь.

Это признание удивляет меня. Так вот почему люди-слуги находятся в подвале, словно выключенные компьютеры? Потому что ему захотелось побыть одному?

Я стараюсь запрятать воспоминания о немигающих взорах людей, стоящих где-то под нами, а всколыхнувшийся гнев замуровываю вместе со страхом за крепкой стеной.

– Думаю, мне пора. Не хочу мешать вам сильнее, чем уже помешала.

– Прошу, останься, – поворачиваясь ко мне, выпаливает он. – Я наслаждаюсь твоей компанией.

– Но не ротой Гвардейцев Легиона? – натягивая на лицо улыбку, спрашиваю я.

– Только не рассказывай никому об этом, а то командир Кьяс расстроится.

Моя улыбка тут же тает. Если бы он знал, что его предает его же командир, то не отправил бы его провожать принца Эттора к границе, где они смогут спокойно обсудить, как свергнуть правителя Победы.

А я не могу рассказать об этом Келану, не раскрыв себя. Да и хочу ли это делать вообще?

Я видела, что творится в Войне. Знаю, как выглядит герцогство под управлением Эттора. В Победе людей лишают разума и превращают в рабов, но при этом не разрывают на куски по нескольку раз в день.

Но при этом принц Келан сам отправил человека для экспериментов в герцогство Смерти.

И я стараюсь не забывать об этом, пока смотрю в его серебристые, ничего не выражающие глаза.

Наверное, не стоит сравнивать тюрьмы, потому что они все равно остаются тюрьмами. Но если Эттор станет управлять в герцогстве Победы людьми, которые даже не могут попытаться дать отпор…

Да, жизнь здесь не сахар. Но я понимаю, что все может стать еще хуже.

Я знаю, что не могу предупредить Келана. Но меня все равно гложут сомнения, стоит ли это делать.

Мы неспешно идем по галерее, рассматривая каждую картину. Принц рассказывает, какие приобрел сам, а какие ему подарили жители разных районов герцогства. Рассказывает историю каждой картины так подробно, словно это его домашние любимцы.

Но, к счастью, ни слова не говорит о людях, которые их нарисовали. Интересно, Колонисты вообще упоминают их в своих разговорах? Или это напоминает им об их ограниченности? О том, что, как бы Колонисты ни самосовершенствовались, они все равно не смогут мечтать, воображать и творить.

Они лишь наша имитация.

И все же принц Келан не кажется хуже людей. Он не воспринимается как какая-то программа. И ничем не напоминает такое же чудовище, как Кошмарник.

Он останавливается перед картиной, на которой изображены ангелы, падающие с неба в океан, а те, что уже пересекли водную гладь, выглядят так, словно вновь стремятся к небу, нарисованному и ниже.

– Порой, когда я смотрю на нее, мне кажется, что она напоминает нашу жизнь в Бесконечности, – задумчиво говорит он. – Не имеет значения, какой выбор мы делаем и какие поступки совершаем, нам суждено вернуться к тому, с чего мы начали.

– Она прекрасна, – говорю я.

Он встречается со мной взглядом:

– Я тоже так считаю.

Я покрываюсь румянцем, но не могу отвести взгляд.

– Ты придешь на Кровавую луну? – спрашивает он, отходя от картины.

Это следующий фестиваль в Параде Корон. И, думаю, Анника не отпустит меня туда… из-за того, что случилось в прошлый раз.

Я опускаю глаза в пол и стараюсь придумать, как уйти от ответа.

– Разве мы не обязаны посетить его?

– У всех есть выбор, – отвечает Келан, а спустя секунду добавляет: – Ну, кроме меня, конечно. Уверен, никто не станет закрывать глаза на то, что правитель не придерживается традиций собственного герцогства, особенно моя мать.

Я вновь смотрю на принца и вижу на его лице улыбку.

– Знаю, на фестивалях бывает скучно. Но если мне удастся увидеть тебя, это поднимет мне настроение, – тихо говорит он.

Мои нервы дрожат, как дерево на ветру. Неужели он…

Я моргаю, ощущая небывалый страх, который затмевает все мысли, не позволяя предположить что-то еще. Небывалый страх из-за того, что это может означать.

Колонисты хотят быть похожими на людей, в том числе и во влюбленности. Неужели некоторые Колонисты заводят отношения друг с другом? Неужели они хотят иметь семьи?

Я никогда не задумывалась, относится ли к таким Колонистам принц Победы.

– Если выбор за мной, то я буду там, – наконец говорю я, и его глаза сияют от радости, словно солнце.

Мы сворачиваем в следующий зал галереи, но я понимаю, что вскоре во дворец вернутся Гвардейцы Легиона, поэтому прощаюсь и устремляюсь к выходу.

Глава 32

Даже в темноте я узнаю спутанные каштановые волосы Гила. Но сейчас на нем белая рубашка с закатанными до локтей рукавами и его любимые черные брюки.

Если бы я не шла за ним, то никогда бы его не разглядела. Потому что он движется между деревьями едва слышно, как призрак.

Внезапно он скрывается среди серебристых берез, и я ускоряю шаг, чтобы догнать его. Но когда я обхожу деревья, то теряю его окончательно. Нахмурившись, я разглядываю рощу, удивляясь тому, как быстро он от меня скрылся.

– Знаешь, ты не очень хорошая шпионка. – Дыхание Гила щекочет мне ухо.

Я резко разворачиваюсь и едва не врезаюсь в него.

Он отступает на шаг, но на его лице ясно отражается веселье.

Я же в ответ хмурюсь, чтобы хоть как-то скрыть свое смущение.

– Я не шпионила за тобой.

– Разве нет? – Гил приподнимает бровь, и уголок его рта изгибается.

– Нет, – настаиваю я. – Я возвращалась в Поселение. – Я скрещиваю руки на груди и хмурюсь еще сильнее. – А ты что тут делаешь?

– Отправился за материалами, – отвечает он. – А у тебя какое оправдание?

– Мне захотелось глотнуть свежего воздуха, – вру я. – Если ты отправился за материалами, где твоя сумка?

– Наверное, обронил в лесу, – не моргнув глазом, отвечает он. – Зачем ты ходила во дворец?

– Что? Я не…. – Злясь все сильнее, я обрываю себя на полуслове. – Откуда ты знаешь?

– Я и не знал. Но ты сама себя выдала.

– Ну, не только у меня есть секреты, – выпаливаю я в попытке защититься. – Уверена, ты выполняешь какую-нибудь тайную миссию для Поселения. Вы с Ахметом неделями пропадаете где-то.

Гил прищуривается:

– Я отправился сюда по приказу. Но сомневаюсь, что ты можешь сказать мне то же самое.

– А я помогаю другу, – раздраженно отвечаю я.

На несколько долгих мгновений между нами повисает молчание.

– Ты расскажешь обо мне Аннике?

– Тебя кто-нибудь раскрыл?

– Нет.

– А кто-нибудь видел?

Образ принца Келана всплывает у меня перед глазами, отчего я несколько мгновений обдумываю свой ответ. Но, судя по вздоху Гила, и этого достаточно, чтобы он все понял.

– Я была осторожна, – защищаюсь я.

– Что, если бы кто-нибудь столкнулся с тобой здесь? Что, если бы это привело их к… – Он замолкает и качает головой.

Я делаю шаг вперед.

– К чему? Скажи мне, что так необходимо защитить, и я сделаю это. Трудно беспокоиться о том, чего не знаешь.