Райдо Витич - Игры с призраком. Кон третий.

— Допустим. Что ты хочешь? Говори прямо.

Анжина сникла, услышав в голосе металл неприязни.

— Позволь встретиться с детьми…

— Нет! — отрезал.

Женщина вовсе сникла, зажмурилась. Минута и кивнула согласно, чем насторожила мужчину.

— Ты прав, — прошептала: не к чему детям видеть мать такой… калекой.

— Что еще?

Ему не терпелось услышать старый вариант требований: планеты и дочь.

— Не трогай Кирилла. Перестань третировать его. Он верный человек редких качеств. Он никогда не предавал тебя и согласись, не виноват, что мы с тобой расстаемся.

Ричард удивленно выгнул бровь. Долго смотрел на клон, ожидая, что за речью заступницы и почти праведницы последуют более меркантильные спитчи и не дождался.

— Все? — поторопил. "Успокой мою душу, попроси вернуть драгоценности, взять на полное обеспечение. Потребуй Аштар или в крайнем случае Энту"!

— Не давай в обиду верных тебе людей. Не теряй себя, Ричард и не теряй друзей. Не давай эмоциям управлять тобой.

И где конкретика материи? Клон издевается над ним?

— Все?

— Отдай Кириллу Энту и отпусти меня…

— Что?!

То было слишком! Ричард, не сдержавшись схватил куклу за ворот футболки и волосы, встряхнул, прорычав в лицо:

— Откуда ты знаешь про Энту?! Ну?!

— Мы оба подписывали бумаги…

Ричард ударил женщину, откидывая на постель и, чуть не ударил вновь, но замер от пронзившей его мысли: никто не мог знать о дарственной! Он, Анжина и Уинслоу — больше никто!

Рука опустилась сама и короля бросило в пот и в дрожь: перед ним жена?!…

Ричард потерял дар речи и сам потерялся, лихорадочно соображая: мог ли Уинслоу вольно ли, невольно стать агентом Паула и выложить ему или его людям конфиденциальную информацию? А не сам ли Уинслоу — Паул?

Не-ет. Невозможно. Он на Сириусе и на Мидоне три года не был. Служит при дворе королей Д'Анжу. Какой смысл его вербовать, какой смысл Паулу маскироваться под королевского юриста, что во всем происходящем и тенью не мелькнул, о себе ничем не напомнил? Ерунда.

Тогда откуда информация по Энте у клон?

У Ричарда сердце замерло: неужели?… Нет. Нет, Всевышний!!… Да!!

Он схватил женщину и развернул к себе, зажал лицо рукой, пытаясь в знакомых до боли чертах найти несоответствие с оригиналом, исследуя почти с той же пристальностью и тщательностью, что выверял, выискивал почти год назад. И как тогда не нашел и тени несходства. Оттолкнул обратно на постель и, прижав рукой, рванул футболку, оголяя грудь и живот женщины, чтобы убедиться: те раны, что клон нанесла себе остались рубцами на теле.

Анжина не сопротивлялась, только прошептала впрочем, без доли осуждения:

— Что ты делаешь? Что с тобой, любимый?

Ричарда в дрожь бросило: миг, вспышка и как умопомешательство — она! Она!! И хотелось прижать ее к себе, умолять о прощении, зацеловать… Он отпрянул, вскочил. И рванул из спальни, не разбирая дороги. Хоть куда, только как можно дальше от миража, от себя и от больной игры воображения, от изуверских выпадов клон, как можно быстрее.

Вылетел в коридор и как в тупик попал — остановился, уставился в стену перед собой. Сердце колотилось, как у кролика попавшего в силки. В голове шум стоял, перед глазами пелена. Анжина?… Анжина…

— Рич? Ты чего? — пихнул его Пит, озадаченный видом короля. — Решил привидение изобразить?

Эштер нахмурился, уставившись на Пита: что он здесь делает? Кто он?… Ах, да.

— Ты…

— Я, — кивнул, заверяя. — А ты, это ты. И чего?

— Анжина…

— Ну? — нахмурился мужчина. — Я к ней и иду.

— Зачем?

— У тебя все нормально? — помахал ладонью перед глазами короля. — Ты же сам сказал: сходи к Крису, а потом присмотри за куклой. Ну, я сходил. Без толку. Поцапались только с Феррийским. Чуть морду ему не набил. Нет, чего ты ему позволяешь? Волю даешь? Его же близко к людям допускать нельзя!…

— Энта.

— Что Энта? — протянул, в конец обескураженный Пит. — Мы вроде не о ней говорили. Ты, вообще, слышишь хорошо?

— Шерби отписана Энта.

— Угу, — кивнул, ничуть не удивившись. — Ну?

— "Ну"? И все?

— А что? Па-де-де станцевать?

— Ты знаешь о дарственной?

— Конечно. Ты же сам о ней сказал!

— Когда? — Ричард совершенно не помнил о том.

— Давно.

— Зачем?

— Что "зачем"?! Рич, ты в порядке?!

— Я никому не говорил о дарственной. Ни-ко-му, — выставил палец король. Пит задумчиво уставился на него, потом на Ричарда:

— А может и не ты.

— А кто?

Мужчина пытался вспомнить и, одновременно, понять: кому это важно и зачем нужно? Процесс был мучительным, но продуктивным.

— Королева! — воскликнул. — Фу, совсем ты меня запутал!

— Анжина говорила тебе о дарственной?!

— Не мне, а Крису. Давным-давно. Тот с наезда как обычно начал, на Шерби. Но Войстер же умный у нас! Начал ворчать, что тот дармоед, только и мечтает поживиться, а как получит, так вовсе не таким замечательным станет. Документами по Энте потряс в доказательство. Анжина его осадила, сказала, чтобы двигал он со своими умозаключениями в район сортира и о дарственной упомянула: мол, отписала Шерби свою Энту и он вправе делать то, что посчитает нужным. То ли лимит импорта он превысил, то ли поселенцев больше принял — я уже не вспомню повод разговора. Да, блин, ты Криса не знаешь? У него повод понудеть и нервы на прочность проверить всегда найдется!…

Ричард осел прямо на пол в коридоре.

— Эй? — вытянулось лицо у Пита. — Может Косту позвать? Ты как, нормально себя чувствуешь?

— Нет, отвратительно. Но Коста не поможет, — тихо сказал Эштер. Пит волосами тряхнул, пытаясь сообразить, что к чему и что вообще происходит. Сел рядом с другом:

— Что случилось-то? — спросил шепотом, автоматически взяв тон короля. Тот плечами пожал, не зная, что сказать: что паранойя накрыла? Что увидел того, чего нет? Что не видит то, что есть? Что клон опять «коленца» выкидывает, а он поддался, повелся, как дитя с ее подачи в страну иллюзий ухнул? Что дурак и совершенно сдвинулся — клон от жены отличить не может, одну за другую принимает? Что Анжина, живая в его воображении, решила в реальность вернуться или он из яви в страну мечты переехать?

Анжина лежала на постели, тупо глядя в потолок и пытаясь понять: что на Ричарда нашло, что она не так сделала, что не то сказала? И вдруг сообразила, что видит лепнину, алебастровый завиток рисунка на потолке. Он маячил в сером тумане, но был виден!

Женщина села: все, кажется это та точка, из которой она либо в сторону уйдет и попытается взять себя в руки, сохранить здравомыслие и дееспособность и хоть кому-то и на что-то сгодиться, либо уйдет во мрак безумия, киселем расползется по переживаниям и будет овощем. Нет, вторая дорога не для нее!