Алекс Клемешье - Квартирный вопрос (сборник)

Время летело слишком быстро… Но мы помнили о том, что наши дети не всегда будут с нами. Они росли, требовали всё больше места, всё больше пищи… И они хотели жить своей жизнью, завести свою семью. Мы со страхом ждали того дня, когда Лифт заберет их у нас… И одновременно втайне боялись, что Лифт не приедет. Но Правила не обманули: в назначенный день двери Лифта открылись и дети покинули этаж. Мы больше никогда не видели нашего Антона. Все потеряло смысл. Теперь я был уверен, что зеленый не загорится никогда…

С нами остались только неизбежно вырождающиеся потомки Шекли. Если излучение и действовало на этих тварей, то не так, как на людей: каждое новое малочисленное поколение собак оказывалось злее и уродливее предыдущего. А люди… люди просто старели и умирали один за другим. И Дина не была исключением — ее не стало несколько лет назад.

Господи, я прожил в этой клетке целую вечность! Последний обитатель Этажа. Кроме последнего потомка Шекли, никого не осталось. Но с этой псиной я водиться не стану. Бешеная она. Пищу в брикетах есть отказывается, постоянно рыщет возле Уничтожителя с костями в пасти. Чует мое сердце, очень скоро эта тварь доберется и до меня… Плевать. Мне недолго осталось.

Одиночество с каждым днем становится невыносимей. Чтобы не сойти с ума, я убираю Этаж. Швабру в зубы и вперед — сметать пыль с мертвого Города. По вечерам ужинаю, глядя на двери Лифта — вдруг те откроются.

Я хотел бы увидеть своих детей. Внуков. Правнуков. Увидеть, чтобы рассказать правду о настоящем мире. Поверят ли они мне? Вряд ли. Для них Обиталище — это единственный мир. Они двигаются вниз, этаж за этажом, поколение за поколением. Верят в то, что живут, а не выживают. Сохраняют редкий умирающий вид, запертый в террариуме. Вид, который сам себя загнал в эти рамки.

Впрочем, это не самые плохие новости. Этим утром я наконец открыл сейф Старейшины. Понадобилось каких-то двадцать лет, чтобы подобрать шестизначную комбинацию. В сейфе лежал только один предмет — пульт наподобие того, который запускает Уничтожитель. Всего четыре пронумерованные кнопки. На обратной стороне предупреждение: „Не пользоваться во время движения кабины!“

Невозможно описать те чувства, которые меня наполнили в тот момент. Все это время у Старейшины был пульт от чёртова Лифта! Все это время мы могли провести рядом со своими детьми, но из-за одного человека, возомнившего себя богом, были вынуждены жить вдали! Я долго думал, почему Старейшина так поступил. Чего испугался? Есть только одно разумное объяснение. У него не было детей, и он боялся потерять власть над нами. Правила, молитвы, ритуалы — какой в них смысл, если нет массовки?

Однако радость от находки была недолгой. Час простояв на площади и нещадно давя на кнопки, я убедился, что пульт не работает: или батарейки сели, или Старейшина сам его сломал.

В любом случае, с меня хватит борьбы за выживание. Такой старик, как я, все равно ничего не изменит. Обиталищу важно молодое поколение. Четыре кнопки — четыре этажа. Двадцатилетние, сорокалетние, шестидесятилетние, восьмидесятилетние… И я — единственный столетний старик, которому пора освобождать квартиру. Какая ирония: мы думали, что Обиталище бесконечно — а оно оказалось обычной коммуналкой.

Рано или поздно наши молодые потомки вернутся сюда. Что потом? „Этаж перезагружается после смерти последнего обитателя“, — мы все это слышали, но никто толком не понимал, что это значит. Мне кажется, я знаю ответ. Автоматика загрузит новую порцию брикетов, медикаментов, одежды. Излучение отключится еще на два года. Новое поколение придет и, сменяя лица и мечты, будет путешествовать по этажам, передавая Факел Жизни по кругу, пока лампочка не загорится зеленым.

Впрочем, из-за моей несдержанности этого уже никогда не произойдет.

Останется только рискнуть…

Иван Шестов».

Иван подождал, пока отец закончит чтение.

— Что думаешь, пап?

Сергей задумчиво покачал головой. Перебинтованная нога ныла от зубов последнего потомка Шекли, не давая сосредоточиться. Сбивчивый рассказ Ивана про Этаж дедов, бунт Миры и путешествие по шахте и так казался бредом, а тут еще это послание в конверте…

— Даже не знаю, что думать! — покачал головой старший Шестов. — Я и половины из прочитанного не понял. Единственное, что тут точно ясно, — у него наша фамилия, — он указал на прикрытое простыней тело в кресле. — Получается, это наш предок.

— Последний житель Этажа, — многозначительно произнес Иван, вращая в руках пульт, о котором говорилось в послании. — Как думаешь, о каком «настоящем мире» он хотел нам рассказать? Это там, где небо, ветер и облака? Пап, разве это не сказки?

Сергей пожал плечами. Он лежал на диване, изнывая от боли. Лекарства туманили сознание. Усталость, вызванная потерей крови, наполняла веки свинцом. Сын в безопасности — это главное. Остальное подождет.

— Пап, а что если все эти сказки — на самом деле правда? — Иван подошел к люку. Лампочка была разбита и скалилась острыми краями. — Оставаться в Обиталище — тупиковый путь. Я видел, что стало с прадедами, — они выжили из ума. И всех нас ждет та же участь. Мы должны подняться наверх!

— Опасно! — возразил Сергей. — Ты же читал: люк открывается только с одной стороны.

— Если что-то случится, ты откроешь, — предложил Иван. — Условный сигнал: три удара — «всё в порядке», четыре — «нужна помощь».

— Все равно опасно! — в голосе старшего Шестова зазвучали нотки тревоги. — Может, лучше заберем наших? Спустимся в Лифте… У нас есть пульт.

— Он не работает, — отмахнулся Иван. — А если и заработает, ты ведь знаешь, что произойдет. Соберется Совет. Старейшина скажет длинную речь о том, как безопасно и хорошо в Обиталище. Пульт спрячут или выкинут в шахту. Несогласных запрут в Тюрьме. Если мы хотим узнать, что над нами, это последний шанс.

Сергей не спорил. Он хорошо помнил, как всего несколько часов назад Старейшина предлагал замуровать двери Лифта.

— Ты и вправду хочешь открыть люк?

— Мы должны это сделать, — без колебаний ответил Иван. — Пап, я видел все Этажи Обиталища. И я согласен с нашим предком: это клетка. В ней или сходят с ума, или умирают от одиночества. Мы должны разорвать цикл. Выйти из этой… — секунду он вспоминал незнакомое слово, — …коммуналки!

Сергей посмотрел на сына. Впервые в жизни он увидел в своем ребенке взрослого человека — сильного, умного, способного изменить мир. Человека, на которого он всегда хотел быть похожим.

— Хорошо, — согласился Сергей. — Три удара — «всё в порядке», четыре — «нужна помощь», — ему вдруг вспомнилась фраза из какой-то библиотечной книги: — Должны быть и другие квартиры, кроме этой.