Почему я? - Владимир Германович Корешков

– С удовольствием, – ответил я, не забывая, что алкоголь для господина Суаре, то есть для меня, является слабой       стороной и важной составляющей его жизнедеятельности, так, во всяком случае, должны думать окружающие. – Но для начала, господин Енома, я хлебну немного водички.

– Конечно, конечно, господин Суаре, как вам будет угодно.

Я, нетерпеливо срывая крышечку, опрокинул в себя такую долгожданную живительную влагу. Этого мало, вдогонку вторую. Енома лишь понимающе улыбался.

Фу-у-у, отпустило. Никогда не думал, что обычная, инопланетная водица так вкусна.

– Ну вот, теперь можно и злоупотребить, – сказал я, принимая стакан со странной сиреневой жидкостью, по цвету напоминающий стеклоочиститель, из рук Еномы. И мы тут же, без лишних слов совершили с ним таинство распития, то есть хлопнули по рюмашке.

«Стеклоочиститель» на вкус был довольно мягок и приятен, слегка сладковат. Обладая мятно-пряным вкусом, бархатно обволакивал небо. На старые дрожжи неплохо бабахнуло по башке. Енома подсунул мне под нос какую-то коробочку с сушеными, скрюченными палочками. «Закусь!» – моментально сообразил я и, смело закинув себе в рот, вкусил одну палочку, смахивающую на засохшего от длительного нахождения под палящем солнцем дождевого червяка. «Ну что же мило, очень мило – острый солоноватый вкус червяка вкупе с раствором стеклоочистителя разжигал аппетит. Я вспомнил, что сегодня еще не завтракал.

– Вы так молоды, господин Суаре. Я вас представлял немного постарше, – начал Енома осторожно, как будто делал шаг по льду.

– Конечно, молод. Вы же знаете, милейший, кто мои родители, – ответил я многозначительно. Судя по его поплывшему взгляду, он, конечно, не знал. Откуда он мог знать, я сам не знал, но глава строительного департамента согласно закивал головой. Наверняка для себя он уяснил, что мои родители из ближайшего окружения генерал-фельдмаршала и, скорей всего, состоят в прямом родстве с узурпатором, а иначе как такой молодой человек мог занять такой важный пост?

– Скажите, а как здоровье самого? – показал он глазами вверх, боясь всуе произнести имя руководителя страны висбуков.

– Вы о господине генерал-фельдмаршале? Пре…красно, – безапелляционным тоном, но заплетающимся языком заверил я. – Кстати, вчера перед поездкой сюда, в ваш город, был у него на аудиенции. Он мне так и сказал: «Эна, друг мой, поезжай инкогнито и разберись, как тратятся выделенные мной средства. Не процветает ли в моем родном городе казнокрадство? Выясни и сразу ко мне. Если найдутся виновные, накажем по всей строгости закона. Показательным судом будем судить, чтобы другим не повадно было».

Под воздействием алкоголя я врал вдохновенно и, как мне казалось, очень правдиво. Енома Отре, затаив дыхание и выпучив глаза, внимал каждому моему слову. Я наклонился к нему поближе и доверительно прошептал ему на ухо:

– Вы же знаете, как мне доверяет генерал-фельдмаршал. Скажу ему, к примеру, что точно знаю, вот тот никчемный висбук – казнокрад и взяточник, и все, хана тому. Нету висбука, и никогда о нем никто ничего больше не услышит. – Енома от страха весь вжался в кресло. – Но вам-то, любезнейший Отре, беспокоиться нечего. Правда? – Я вперил в него жесткий, пьяный взгляд.

Несмотря на то, что в каре было прохладно, у Еномы весь лоб покрылся крупными капельками пота.

– Но, когда здесь на местах такие висбуки, как вы, господин Енома, – продолжил я уже мягче, – я спокоен. Ну-ка, плесните еще, – сказал я, протягивая свой стакан.

Что-то меня понесло. Закусывать надо. Но на Отре произвел впечатление, закошмарил бедолагу основательно. Я вытащил из коробочки, которую держал трясущийся рукой Енома, еще парочку скрюченных червячков и запихнул себе в рот.

– Так, а теперь о главном, – сказал я, жуя. – Хотя я и уверен, господин Енома, на все сто, что у вас все в ажуре, – в ответ он только утвердительно закивал головой. – Но по объектам мы все равно с вами для проформы должны поездить. Будете моим провожатым. Надеюсь, вы понимаете, возражения не принимаются.

– Несомненно. Несомненно, – залебезил он. – Всегда готов вам услужить.

Сам наверняка думая в этот момент, что кошелек, который он передал мне давеча, слишком мал. Сумму мзды надо срочно увеличить, а не то, не дай бог, вдруг что-то не понравится крутому проверяющему. В конце концов, ведь совсем не зря он прибыл сюда тайно, никого заранее не известив. Черт его знает, что у него там в голове, какие черти пляшут.

Я же поймал себя на мысли, что с местным алкоголем надо бы поаккуратней, наши мозги не подготовлены к его действию – как-то не так его воспринимают, то есть наоборот, воспринимают так, как надо, но слишком уж активно. Он, моментально всасываясь в организм, сшибает на раз-два, бьет по голове сильней той палки-копалки, которою в свое время использовал на все случаи жизни доисторический питекантроп. Поэтому не мешало бы стопорнуться, а то я и так тут такого уже наговорил. Хорошо, что всю эту бредятину, Енома Отре, находясь под страхом за свою особу, принимает за чистую монету. А если попадется кто-то поумнее, да повъедливее… можно погореть. Так что следи за базаром, Олежек.

Тем временем мы подъезжали к одной из пяти золотых пирамид, которые вместе с памятником генерал-фельдмаршалу составляли архитектурный ансамбль центра города – это и был так называемый отель «Судет».

Мы заехали прямо вовнутрь пирамиды. Перед нами открывался вид… аж дух захватывало – огромный холл переходил, упираясь в золотую стеклянную стену, которая шла до самого верха, за ней прятались соты номеров отеля, рестораны, бары, дорогие бутики, прогулочные террасы, с которых открывался сумасшедший вид на океан. По стене, как прилепленные, вверх-вниз сновали лифты, доставляя богатых постояльцев по их требованию туда, куда им заблагорассудится. Все сверкало, блестело так, что глазам было больно. Вокруг не пылинки, ни соринки. И эта стерильная чистота так резко контрастировала с той грязью и мусором, которым был завален город и его окрестности. Из чего можно было сделать вывод, что богатые все-таки предпочитали жить в чистоте.

Конечно, роскошное убранство отеля «Судет», как и все здесь на Грелиоссе, местами переходило в откровенный кич, но все равно, дороговизна отделки потрясала. Это был город в городе. К кару подбежали на полусогнутых два служителя отеля в золотых с фиолетовой росписью накидках, распахнув с двух сторон двери авто, они согнулись перед нами еще больше, превратившись на время в два больших, застывших вопросительных знака. Глаз на высоких гостей они не поднимали. Тут же, откуда не возьмись, как гриб вырос третий. Поздоровавшись с милой, приветливой улыбкой, приклеенной, казалось, к нему с рождения и до конца жизни, он поприветствовал гостей и поинтересовался, не