Журнал «Если» - «Если», 2012 № 04

— Вы находитесь в убежище, которое никто никогда не отыщет, — с ледяной холодностью заговорил я. — Напомню, что в нашем контракте имеется пункт, запрещающий выяснять расположение укрытия. И если вы чем-то недовольны, я готов расторгнуть контракт в любую минуту. Даже верну плату, за исключением той суммы, что истрачена на подготовку вашего пребывания здесь.

Тут я повел рукой, показывая на спальные места, ящики с продуктами и водой, ширмочки, за которыми располагались биотуалеты, видеотехнику и прочее барахло.

— А не можете выйти, потому что дверь всегда заперта. Именно для того, чтобы уберечь вас от необдуманных шагов. Об этом я тоже предупреждал. Дверь найти действительно трудно, в технические секреты посвящать вас я не собираюсь. Но если хотите уйти — это можно сделать прямо сейчас. Я готов вас вывести.

Она раскрыла рот, собираясь еще что-то сказать, и Петровский сжал ее предплечье.

— Прекрати, Галина!

Но остановить не сумел.

— Почему я не могу отсюда позвонить? Почему телефон не работает? Вика может приехать уже завтра! Я должна хотя бы предупредить ее о том, что происходит!

— Какая Вика? — быстро спросил я.

— Это моя дочь! — закричала Петровская, поворачиваясь к мужу. — Ты что, ему не сказал?

— Успокойся, — неуверенно пробормотал он. — Все будет в порядке. При чем тут Вика?

— Она завтра приедет! Приедет! Они ее схватят! — звеневший от слез голос Петровской разбудил мальчишку.

— Мама! — хриплым басом позвал он. — Ты что?

Галина мгновенно успокоилась, незаметно вытерла глаза и подошла к сыну.

— Ничего, милый, — ласково сказала она и села рядом. — Спи, мой хороший.

Я отвел Петровского подальше от матрасов.

— Рассказывайте! — потребовал я.

— Вика… — заговорил он, пряча взгляд, — Виктория, ее дочь от первого То есть наша дочь, конечно… Она учится в Англии… Я только сегодня узнал, что Галина ей звонила перед тем, как вы нас привезли сюда.

— И?..

— Она действительно может завтра прилететь.

— Почему вы мне не сказали вчера?

— Да я сам узнал только что! — с тоской проговорил он. — Но отсюда же мы ни с кем не могли связаться! Ни с Викой, ни с вами.

— Кто еще знает о том, что она должна приехать?

— Никто, — сказали Петровские в один голос и посмотрели друг на друга.

— Вам известно точное время прилета?

— Нет, — отрицательно мотнула головой Галина. — Она сказала, что прилетит через два дня. То есть завтра. Я отговаривала, но она… она…

Петровская прижала ладони к лицу.

— Боже мой, что я наделала!

— Ничего непоправимого не произошло, — пробормотал я, лихорадочно обдумывая дальнейшие действия. — Из аэропорта она, конечно же, поедет домой? Куда она еще может поехать из аэропорта?

— Только домой, — уверенно сказала Галина. — Но там… там же…

— Да. Там ее вполне могут ждать те, кто так ищет встречи с вашим мужем, — подтвердил я невысказанную Галиной мысль. — Значит, мне придется перехватить ее раньше… Не беспокойтесь. Я поручу своему сотруднику найти ее в аэропорту. С завтрашнего дня он будет встречать все рейсы из Лондона. У вас есть ее фотография?

Петровская бросилась к огромной сумке со своими вещами, покопалась и вытащила маленький альбом для фотографий.

— Вот, — она раскрыла альбом на первой странице.

Вика была красивой девушкой. Я бы даже сказал, очень красивой. Правда, блондинкой. Не люблю блондинок. Полистав альбом, я выбрал то фото, которое счел наиболее подходящим для опознания. С Широковым я пересекаться не стану, просто положу фотографию в какой-нибудь тайник. Он встретит девушку и передаст ее мне с рук на руки. Конечно же, не в аэропорту. Рейсы из Лондона идут в разные аэропорты. Встречать нужно около дома Петровских.

Да, надо же еще приобрести новый мобильник. Свои документы использовать я не мог, база данных наверняка находилась под контролем спецслужб. Игорю придется помочь мне и в этом…

— Я скоро опять загляну, — пообещал я, повернулся, готовясь уйти, и лишь в последний момент вспомнил о бутылке коньяка в кармане куртки. Вытащил и вручил Петровскому. — Без меня не открывайте! — улыбнувшись, наказал я.

На улице было неуютно. Снова шел дождь и довольно сильный. Небесная влага хотя и прибила мерзкие запахи помойки, но не до конца. Я натянул на голову капюшон и быстро выбежал через двор на улицу. Тут-то они меня и схватили. Капюшон ограничивал обзор — я их просто не увидел. Зато почувствовал. Схватили двое, руки завели за спину, на запястьях щелкнул теплый, нагретый в карманах металл наручников. Тут же подкатил фургончик, меня запихнули в распахнувшуюся дверь и бросили на сиденье.

— Голову вниз! — приказал кто-то.

А куда еще девать голову, когда на затылок давит пятерня, пригибая лицо к коленям?

Ехали минут двадцать. Потом фургончик остановился, меня невежливо вытащили все также лицом вниз и чуть не бегом завели в какое-то помещение. Затем были длинный коридор, лестница, еще коридор, звякнул замок раскрывающейся двери, и наконец, я очутился на стуле.

Я распрямил спину, движением головы сбросил капюшон и огляделся. Комната, в которой я оказался, более всего была похожа на стандартную допросную. Минимум мебели. Да, собственно, никакой, кроме стола напротив да моего стула, ножки которого, как я ощутил, были намертво прикручены к полу. За столом сидел человек, лицо которого мне не понравилось с первого взгляда. Оно было пустым и напряженным. Такое выражение принимают морды служебных псов, которым приказали догнать и схватить, а кого именно и зачем, псы еще не знают. Да им, по большому счету, все равно. За моей спиной расположился еще один.

— Здравствуйте, господин Белов, — сказал Служебный Пес. — Нам нужно с вами о многом поговорить.

Нужно — так нужно. Понятно, что не для игры в домино меня сюда притащили. Я просто пожал плечами.

— Догадываетесь, почему вы здесь? — спросил Пес.

Стандартный вопрос и по этой причине глупый. Служебный Пес должен был знать, что я — бывший опер и таким вопросом начинал общение с задержанными тысячу раз.

— Может, все-таки снимите с меня наручники? — спросил я. — Смею заверить: я не опасен.

— Конечно!

Стоявший за моей спиной разомкнул и снял стальные браслеты. Я свел руки вместе и потер запястья.

— Вы не ответили, — напомнил Служебный Пес.

— Нет, не догадываюсь, — сказал я.

— Тогда я объясню. У нас есть сведения, что вы укрываете объявленного в розыск преступника. Теперь поняли?

— Не все, — сказал я. — Честно говоря, вообще ничего не понял. Кто вы? Кто преступник? Кого я укрываю?