Евгений Нестеренко - Тень ведьмы

Ужаснулся Бог, но не мог он уже ничего сделать. Он сам подарил Ангелу Последнюю Просьбу, и теперь должен был ее выполнить. И он напустил на людей Зло.

Обуяло людей Зло. Никто не в силах был ему противиться. Разгорелась в людских сердцах ненависть. Зашумела толпа вокруг падшего Ангела.

- Ну что, Назарянин? - закричали все. - Ты по-прежнему утверждаешь, что ты Бог?!

- Да! - гордо ответил падший Ангел.

Заревела страшно толпа и накинулась на падшего Ангела. Ибо не могли люди сдержать Зло. Они принялись бить лже-бога камнями, а когда он лишился чувств, они приковали его железом к тяжелому кресту и вбили тот крест на высокой горе.

Открыл глаза падший Ангел, обвел угасающим взглядом толпу и испустил дух. Ибо был он уже не Ангелом, а человеком, и был так же смертен, как и все остальные.

И когда схлынула волна Зла с людских сердец, то люди испугались содеянного. Чтобы искупить свою вину, они провозгласили Назарянина Богом, а учеников его возвели в ранг святых. Но при этом произошло непоправимое - люди забыли Имя Бога. Имя Истинного Бога.

Напрасно Бог пытался вразумить их. Они уже не помнили его. Тогда впал Бог в гнев и обрушил на землю гром и молнию, и ураган, и смерч, и землетрясения, и наводнения обрушил он на непокорных людей. Раскололись материки, образовались горы и океаны. Исчезло вечное лето, и вступили в силу холодная зима, унылая осень и сырая весна. Смешались страны и языки. Возникло множество злых и страшных чувств у человека, и принялся он вершить много жестоких деяний. Ибо не исчезло из его сердца Зло.

А Имя Бога так и осталось в забытьи. Бога стали называть Асмодеем. Левиафаном. Маммоном. Белиалом. Бехемотом. Вельзевулом. Дьяволом. Сатаной. Люцифером. Мефистофелем. Абаддоном. Манкубусом. Молохом. Бафометом. Евронимом. Азазелой. Саммаэлем. Валаамом. И еще тысячами других имен. Но ни одно из этих имен не является Истинным Именем Бога.

Но придет день, когда люди вспомнят наконец Забытое Имя Бога. И тогда Истинный Бог вернется к ним...

Клерики стояли перед отцом Люцером. Вчетвером.

- Вот, поступило письмо на имя его преосвященства...

- Жалоба, что ли? - скривился Иоанн.

Отец Люцер посмотрел на него с укоризной.

- Дай договорить. Поступило письмо от истинного ревнителя веры.

Отец Люцер развернул письмо.

- Так... "Ваше преосвященство! Будучи всецело предан вам, а также всему делу Святого Ордена и..." Ну, здесь понятно. Ага, вот: "...хочу донести до вашего внимания тот факт, что даже нашего сыновней любовью почитаемого града, то бишь Столицы, коснулась сия чаша мерзостей..."

- Однако, какой слог! - произнес Иоанн, закатив глаза.

- Да погоди ты! - прервал его Лука. - Читайте, отец Люцер.

- Можно, да? - язвительно протянул отец Люцер. - Ладно, читаю далее: "...сия чаша мерзостей, сатанинской ересью и чернокнижием именуемая. Как ни прискорбно осознавать, но дьявольское учение пустило корни среди некогда весьма благочестивых и примерных христиан, в нашем квартале проживающих. Поймал их в свои тенета Повелитель Лжи, желая погубить тела и души. Для этой цели каждый четверг собираются поклонники дьявольского культа в подвале одного дома на улице Кленов. Хозяин того дома - городской казначей, Яков Шалон, главный организатор и покровитель этих сборищ. Страшно описать, чем сии язычники занимаются на своих сходках! Они служат там мессы Люциферу, облачившись в черные ризы; всяк, кто там присутствует, обязан совершить также ритуал осквернения: плюнуть на святое распятие и наступить ногой на крест. В полночь же все они падают ниц и появляется сам Сатана. Он занимает почетное место и начинает вершить черную обедню, при этом издеваясь непотребно над христианской службой и предлагая для поклонения огромную красную морковь. И начинается затем сатанинский пир, сопровождаемый разнузданными оргиями, пожиранием трупов младенцев и бесовскими плясками. До самого рассвета длится сей шабаш, после чего все незаметно расходятся по домам. Они полагают, что все сойдет им с рук, поскольку они находятся под покровительством дьявола и с каждым днем становятся все более и более дерзкими. Я не удивлюсь, если завтра они выйдут на улицы и примутся осквернять святыни. Но я уверен, что вы не допустите такого попирания законов Божьих и строго покараете отступников. Пусть же обрушится на них весь гнев божеского правосудия, пусть кара Господня поразит богохульников и язычников!"

Отец Люцер отложил письмо и посмотрел на клериков.

- Кто же таков этот ревнитель веры? - спросил Иоанн.

- Подписано: "Доброжелатель", - прочитал отец Люцер.

- Вот, значит, как... Очевидно, этот доброжелатель сам в таких шабашах участие принимал, а теперь раскаяться решил.

- Может быть, ты и прав, Петр, - сказал отец Люцер. - Однако не следует забывать, что Господь завещал нам прощать. Если человек и оступился когда-то, но теперь осознал свой грех и покаялся, то мы должны проявить к нему снисхождение и милость.

- Истинно глаголете, отец Люцер! - подобострастно произнес Лука, косясь на Яна.

- Так что ж ответил его преосвященство? - спросил Петр.

- Что же он мог ответить? Разумеется, он повелел мне провести расследование и по мере надобности организовать Процесс... Сегодня какой день?

- Вторник, отец Люцер.

- Значит, послезавтра будет проводиться очередной шабаш...

- Разведать заранее? - предложил Иоанн.

- Нет, пожалуй, не стоит, - решил отец Люцер. - Можете только спугнуть их. Готовьте людей, соберите все необходимое для задержания, а на улицу Кленов отправитесь в четверг вечером, ближе к ночи. Знаете, где это?

- По-моему, это западная окраина города.

- Да, это там. Страшные трущобы, - подтвердил Петр. - Не понимаю, чего это вдруг городской казначей забрался в такую глушь.

- Теперь, кажется, понятно... - заявил молчавший до этого Ян.

- Да, повезло тебе, молодец, - хлопнул Яна по плечу Иоанн. - Сможешь теорию на практике подтвердить.

Фургон остановился. Из него вышли Иоанн и Ян.

- Смотрите, далеко не лезьте, - предупредил их Петр, высунувшись из подъехавшего в этот момент второго фургона. - Проверьте только, и сразу обратно. - Ладно-ладно! - торопливо ответил Иоанн, сделав Яну знак следовать за собой.

Они двинулись по узкой, небрежно вымощенной булыжником мостовой. Хмуро темнели силуэты неказистых домов, в окнах не горел свет. Воздух здесь был пропитан ароматами помойки, размещавшейся неподалеку, на пустыре. Вечернее небо закрывали тучи, где-то выла собака.

- Мрачноватая здесь атмосфера, - шепнул Ян.

- А, ничего особенного, - скривился Иоанн. - Типичная окраина. Свечей в домах не жгут - экономят. Живут в таких кварталах обыкновенно мелкие лавочники, ростовщики и голодранцы. Народ практичный. Ежели они и начнут поклоняться дьяволу, так не без выгоды для себя...