Шестерни песочных часов - Денис Балан

но в облике брата,

Аодом назвал себя, был в роли Абатта.

Сказал: «Исповедуйся, грешный,

Ты сыграл свою роль.

Свой долг ты исполнил — пора на покой.

Мальчика смело в мои руки отдай,

Зло победил — в лучший мир отбывай».

Ввел Лаопа в обман хитроумный божок,

Нож достал и движеньем быстрым ранил его.

Кровь вдруг залила Лаопу глаза,

Тихий крик он издал — болью сжалась душа.

«Не достоин ты лучшего мира, смирись,

На вечные муки обрек свою жизнь».

Насмехаясь, промолвил злобный Аол

И мальчишку за руку с собою повел.

Умирая, Лаоп видел улыбку зла,

По щеке ненароком покатилась слеза.

Остывал невезучий на холодной земле,

Проиграл свою жизнь он в неравной борьбе.

Обречен он теперь навечно страдать,

Упущения прошлого каждый раз совершать.

Не виновен в такой участи бедный Лаоп,

Не предавал никого — просто вышел уж срок.

Отдать он хотел свое сердце богам,

Но пошел против них и замертво пал.

Не знал и не ведал, что будет всё так,

Слишком уж злой оказалась судьба.”

Глава 25

Все пространство перед Эзопом занимала темнота. Торговец набрал полные легкие воздуха и открыл рот, чтобы закричать, но из глотки не вырвалось ни единого звука. Эзоп попробовал еще раз, результат оказался тем же.

— Эзопиан Хумфрей, сколько вы еще планируете спать? — неожиданно раздался женский голос где-то снизу.

Он исходил из далека темноты, и источника видно не было.

— Со-ня, вставай, — послышался все тот же кокетливый голос, но уже гораздо ближе.

Во тьме прорезался свет, и Эзоп открыл глаза. Его взору предстал высокий деревянный потолок. Мужчина быстро поднял голову и протер заспанные глаза. Он лежал на большой мягкой кровати, на краю которой сидела Ализа.

— Эли? Ты очередной сон или я в раю? — поинтересовался Эзоп.

— Я надеюсь, это был комплимент, — смеясь ответила девушка.

— Где я на этот раз?

Ализа рассмеялась, но ничего не ответила.

Окинув взглядом помещение, торговец тут же узнал его — это была спальня его собственного дома. На этот раз все казалось более чем реальным. Эзоп с силой схватил себя за руку и ущипнул ее. Боль не заставила себя долго ждать, и мужчина с надеждой еще раз осмотрелся. Он мельком глянул на запястье и, не обнаружив там ни ран, ни даже царапин, пощупал бок. На удивление, он тоже был полностью здоров.

— Ты чего? Болит что-то или кошмар приснился? — встревожено спросила Ализа, обнимая мужа.

— Кошмар, — коротко ответил Эзоп.

— Я так и думала — ты кричал во сне.

— Громко?

— Да нет, но я услышала. Что хоть снилось?

— Да много всего, сначала Чад погиб, потом мы с Эйриком на коне ехали, а потом… — Эзоп остановился, пытаясь вспомнить что было дальше.

Все происходящее несколько минут назад слилось в одну непонятную кашу и воспринималось как долгий глубокий сон. Теперь в голове появлялись совершенно иные воспоминания, связанные с другой, очень далекой жизнью. Она казалась чем-то светлым и добрым, идеальным настолько, что просто не могла быть правдой. Тем не менее, воспоминания о ней становились все ближе и четче, а в голове всплывали все новые и новые детали.

— Чад погиб? — удивленно спросила Ализа. — Кто это его так?

Теперь точный ответ на этот вопрос не мог дать и сам соня.

— Там дьявол какой-то был, по-моему. Хотя точно не помню.

— А кто такой Эйрик? Тоже друг твой? Ты про него не рассказывал, — заметила Ализа.

Она ловко запрыгнула на кровать и легла рядом с мужем.

— Нет, Эйрик это мальчик… Слушай, это все не важно. Нам нужно с тобой о многом поговорить, — быстро перевел тему мискарец.

— Правда? И о чем же?

— Ну, во-первых, прошу, только не смейся, какой сейчас год?

— Эй, ты чего? — встревожилась Ализа.

— Просто скажи.

— 1929.

— Двадцать девятый… — протянул мискарец.

— Снова эти твои шутки?

— Нет. Но мне кажется, я помню этот день.

— Помнишь?

— Да. Завтра… Завтра мы…

— Ну давай, давай. Удиви.

— Завтра мы купим собаку.

— Еще одну? Ну уж нет. Сначала Исси воспитай, и так скулит целыми ночами — спать не дает. Потом уж новую заводи.

— Точно, Исси. Значит это все-таки было… — тихо прошептал Эзоп.

Мискарец замолк, собирая свои мысли воедино. В его голове остались лишь редкие обрывки и некоторые имена из странного сна. Но и они уплывали куда-то далеко, оседая лишь в самых глубоких уголках сердца.

— Ты веришь в судьбу? — неожиданно серьезно спросил Эзоп.

— Хм, к чему это? Снова какую-то статью прочитал?

— Нет, просто мысли. Просто что, если мы все живем в банке, и на нас с той стороны смотрит какое-то высшее существо.

— Это называется религия, — усмехнувшись, ответила Ализа.

— Я не про это. Я…

— А про что? Сложно сказать, кто мы и зачем. Какой смысл узнавать это?

— Как это какой?

— Ну, если судьба — это события, которые нам предначертано прожить, то и то, что ты догадаешься об этом — это тоже судьба. То есть изменить ты ничего все равно не в силах.

Эзоп задумался.

— А я все равно попробую, — мечтательно произнес он. — Вот, а еще во сне были…

Девушка страстно поцеловала Эзопа, не дав ему договорить. Поначалу мужчина слегка растерялся, не ожидая этого. Но вскоре и сам перехватил инициативу. Он обхватил талию жены и перевернул ее, оказавшись сверху. После чего медленно начал спускаться губами по шее Ализы.

Все сомнения и переживания покинули голову. Он забыл о том, кто такой Эйрик, Ао и почему посмотрел на кисть, забыл, и больше не хотел вспоминать. На сердце оставалась лишь легкая горечь, но и та вскоре потерялась в порыве страсти. Мужчина растворился в моменте и наслаждался каждой секундой, проведенной с женой.

Любовную идиллию прервала дверь. Она со стуком уперлась в щеколду, которая не давала войти нежданным посетителям. От неожиданности Эзоп подскочил на месте. Его сердце забилось куда чаще, а внутренности сжала тревога. Перед глазами мискарца снова появились зловещие обрывки чего-то ужасного. Он опять мчал по бескрайнему полю, убегая и борясь за свою жизнь. Правда, уже не помнил от кого.

“Конечно, как я мог быть так глуп? Эти твари меня не отпустят. Они меня даже здесь найдут” — думал про себя Эзоп. Он по привычке потянулся к поясу, но меча ожидаемо на нем не было.

— Ты чего? — недоумевала Ализа.

— Все таки нашли, — блуждая в своих мыслях, ответил Эзоп.

— Кто?

На этот вопрос не мог ответить и сам мискарец. Впрочем, это было и