Тропой человека - Ник Ричмонд

домой. Поэтому я до сих пор несу не только кристалл, который, возможно, спасёт мир, и не только ответственность за совершённые мной проступки, но и ответственность за будущее человечества. Возможно, этот кристалл – наша единственная надежда исправить весь тот ужас и беззаконие, что царят сейчас на развалинах былого мира. И если у тебя есть хоть маленький шанс что-то во всём этом исправить… так ты помоги мне. Умри, пытаясь, вместе со мной – раз сам учишь меня этому! А здесь, одному, тебе всё равно не выжить.

– До сих пор мне удавалось.

– И ради чего?..

Верон вряд ли знал точный ответ на этот вопрос, но искать его ему и не пришлось, потому что в этот момент из звуковой системы дома донеслось:

– Айзек, мой малыш, ты проснулся! Хорошо поспал? Надеюсь, тебе вновь снились звёзды. Скорее, спускайся вниз, тебя ждут молоко и джем.

Зажужжало нутро роботизированного кухонного гарнитура, и через несколько секунд с потолка на стол опустились стакан молока и тюбик ягодного джема. Через минуту на лестнице появился мальчик, потиравший руками едва раскрытые глаза. Зевая, он сбивчивым шагом подошёл к обеденному столу, плюхнулся в своё кресло и взял стакан двумя маленькими ладошками.

– И не забывай про джем – тебе обязательно нужны витамины. Они очень важны!

– Хорошо, пап! – пробулькал Айзек прямо в стакан, затем выпил его до дна, облизал белые усы и схватился за тюбик.

Некоторое время замершие гости не решались произнести ни слова, но наконец Верон подошёл к столу, присел напротив ребёнка и сказал:

– Нам нужно поговорить с твоим отцом. Это очень важно. Не подскажешь, как нам это сделать?

Внимательно глядя в ответ и продолжая при этом опустошать тюбик, через несколько секунд Айзек ответил:

– Папа сам говорит.

Из репродуктора прозвучало:

– Как закончишь – собирайся, тебе предстоит завершить тридцать шестой урок.

– Эй! Ты слышишь меня? – выкрикнул Верон, рыща глазами по потолку. – У нас тут ситуация немного изменилась! Надо поговорить!

Но смотритель не ответил.

– Как быстро вас начнут искать? – спросил зоолог у Ракеша.

– Если никто из группы не вернётся к вечерней поверке – сразу же.

– Это во сколько?

– В половину десятого.

– Значит, к десяти они уже будут здесь. Мы должны собрать всё необходимое и постараться уйти как можно дальше за это время.

– Но для начала нам нужно как-то выбраться из дома, – напомнил космотехник.

– Послушай, Айзек, – обратился к мальчику Верон, – Нам правда очень нужно забрать твоего отца и уходить, потому что черноволосые вернутся сюда, а там, за дверью – большой, злой, раненый медведь, и без твоего папы нам с ним не разобраться.

Мальчик опустошил тюбик и аккуратно встал с кресла, а роботизированный кухонный манипулятор незамедлительно прибрал всё со стола. Ребёнок очень серьёзно взглянул сначала на Верона, потом на Ракеша, а затем резко рванул с места и побежал, вскинув руки, озорно смеясь и крича:

– А-а-а-а-а!

Выждав несколько секунд, зоолог бросился за ним. Они оббежали диван в гостиной, вернувшись в кухню – обогнули обеденный стол, и наконец в районе лестницы мальчик был пойман.

– Ха-ха-ха! Тебе не скрыться от меня! – коварно воскликнул Верон.

Однако, мальчику удалось вырваться, и он вновь побежал, радостно крича:

– Нет, ты меня не поймаешь, злой мастер Гелиам!

Он в несколько прыжков оказался под лестницей и распахнул незаметную дверь, очевидно, ведущую в подвал. Взрослые, переглянувшись, пошли следом. Спустившись по длинной прямой лестнице, все трое оказались в небольшом тамбуре, а вход в сам подвал преграждала ещё одна, уже гораздо более серьёзной конструкции, раздвижная дверь, своим видом пробуждавшая воспоминания о древних бомбоубежищах эпохи последних стран.

Айзек присел на маленький белый стульчик, стоявший возле двери, и какое-то время просто сидел, болтая ногами и разглядывая сваленные рядом в кучу различные игрушки, а потом произнёс:

– Папа выздоровеет, выйдет оттуда, поднимет меня на руки и обнимет крепко-крепко!

Оглядев всё вокруг, Ракеш сказал:

– Дверь явно автоматическая. Открывается с информационного дисплея, – космотехник подошёл и коснулся его. – Интерфейс нестандартный.

На экране загорелся контрольный вопрос, и нейтральный женский голос озвучил его:

«Куда нужно целиться, чтобы убить медведя одним выстрелом?»

Подумав немного, космотехник ответил:

– В сердце!

Раздался негативный звуковой сигнал.

– В голову!

«Бэ-эп».

– В глаз!

«Бэ-эп».

– В нос?..

«Бэ-эп».

Ракеш растерянно посмотрел на Верона, и тот, спустя мгновение, ответил:

– Это вопрос из теста! Зайки-выживайки!

– Чего?.. – непонимающе переспросил инженер.

– Ответ должен быть таким же, как в программе обучения.

– Ну ты же у нас зоолог. Вот и ответь. Что, не в сердце?

– Нет… – нахмурившись, ответил тот. – Мгновенно он от этого не умрёт.

– И не в голову?

– Это может быть недостаточно точно… – он подошёл ближе к дисплею и попробовал ответить: – В ухо?

«Бэ-эп».

– В пасть?

«Бэ-эп».

– В позвоночник?

«Бэ-эп».

Задумавшись, Верон какое-то время рассуждал вслух, ворча себе под нос:

– Это должна быть центральная нервная система… В обход костей и мышц… Чем ей не нравится позвоночник?.. Спинной мозг…

И вдруг, когда он на минуту замолк, игравший в углу Айзек спросил:

– А что такое «позвоночник»?

«Пи-лик», – одобрительно послышалось из звуковой системы, дисплей загорелся зелёным, но дверь, вопреки ожиданиям, не распахнулась. Женский голос произнёс:

– Правильно, юный исследователь! Попадание в позвоночник, особенно в шейном отделе, мгновенно обезвредит самого опасного лесного зверя. Урок шестьсот восемьдесят три сдан.

Дисплей погас, а спустя несколько секунд на нём появилось изображение, и взгляды всех в тамбуре были тут же прикованы к нему: худой мужчина с бородой производил какие-то манипуляции с камерой, на которую велась съёмка. Он был взлохмачен и выглядел истощённым, засаленная одежда с короткими рукавами комкалась на его теле, а видимые участи кожи были покрыты чёрными некротическими очагами.

Наконец, закончив свои действия, мужчина, не сводя глаз с объектива, отошёл назад и присел на высокий стул, а затем обратился в камеру:

«Что ж… Айзек, мой мальчик… Если ты смотришь эту запись – значит, мне не удалось выкарабкаться. Поверь, я очень старался, но проклятая зараза оказалась сильнее. Не нужно пытаться открыть эту дверь – за ней уже ничего нет. Мы оба должны сейчас думать о том, что снаружи. Ситуация сложная. Ты, там наверху, нуждаешься во мне, а я никак не могу тебе помочь, но и смириться с этим не могу. Я умираю, Айзек. Поэтому я записал свой голос и настроил все системы дома так, чтобы ты мог жить, расти и учиться без меня. Уверен, у тебя получается отлично! Ты всегда был способным ребёнком, и я ни капли не