Планета парадоксов - Ирина Седова

усмехнулась Наталь. — Поэтов-песенников целые аэробусы, но их имена также не на слуху. Придумай что-то другое.

— А что тут думать-то? — нервно произнес Эльмар. — Это из-за «Инопланетянки». Вся планета прочитала ту проклятую газетенку со статейкой-рецензией.

— А я уже было решила, что ты с этой рецензией полностью согласен…

— Конечно же не согласен! — молвил Эльмар горько. — Знаешь, как его после взгрели за поэму по всем ее пунктам! Так бы никто ее и не заметил — ну написал и написал. А тут «многообещающий поэт», «живет за счет популярности», «похвалы молодежи»… «Трудная форма», «новизна», «поднял романтизм на новую ступень»… Хорошо еще, что портрет не напечатали!.

— Рецензента? — сделала большие глаза Наталь.

— Поэта, конечно.

— Наверное, газетчики его просто не нашли.

— Угу. Он хорошо замаскировался, повезло. Только теперь сидит и не высовывается.

Наталь задумалась.

— А ты знаешь, где он сейчас? — произнесла она, наконец.

— Естественно, знаю. Ведь мы с ним друзья.

— И что будет, если бы я раскопала эту тайну и преподнесла ее тебе на блюдечке?

— С доказательствами?

— Угу.

— С фотографиями, именами людей, которые с ним учились — всю его биографию, как положено.

Эльмар снова засмеялся — и в смехе его на этот раз была ирония.

— Наталь, я знаю, что ты отличная журналистка, но это как раз то, чего тебе не удастся сделать никогда. «Кен Эльмаров» — это всего лишь псевдоним. В живую его никто никогда не видел. Он ни разу не выступал на сцене, никогда не фотографировался, и стихи свои присылал на конкурсы и даже в школьную стенгазету исключительно скрытно.

— Он что, урод? Или людей боится?

— Ни то, и ни другое. Просто любит все таинственное. Ну и решил когда-то поиграть в эту игру — придумал талантливого поэта, борца с рутиной, восторженного, романтичного и неуловимого, как мир теней.

— А ты?… — Наталь не договорила.

— А я совсем другой. Я прагматик и практик. Я расчетлив и ни разу не поэтичен.

— И звезды тебя ни капельки не интересуют. Поэтому ты тратишь уйму времени на информацию по ракетостроению и хочешь знать все о полетах в Космос…

— Твоя ирония мне понятна, но здесь ты малость промахнулась. Я изобретатель, многоуважаемая коллега. Технарь. Я хочу, чтобы мои макеты работали и приносили людям пользу.

— И только??? — скепсису Наталь не было предела.

— Эльмар, а откуда возник этот псевдоним: Кен Эльмаров? — спросила она в следующий раз. Причем спросила самым невинным тоном и как бы между прочим.

— От моего имени и фамилии, разумеется, — ответил Эльмар рассеянно. — «Кен» — это Кенсоли, Эльмаров — от «Эльмар».

— И ты по-прежнему будешь уверять меня, будто «К. Эльмаров» — это не ты?

— Конечно, не я! — спохватился Эльмар. — Но я же говорил тебе: мы друзья. Вот он и взял когда-то за основу своего псевдонима мои данные. Ищут его — натыкаются на меня. А мне что, мне не жалко!

— И всегда можно выдать себя за него… — в тоне Наталь была сама невинность.

Эльмар искренне рассмеялся.

— Кто же знал, когда все это начиналось, что Кен Эльмаров станет знаменитостью? Надеюсь, ты не считаешь меня пророком?

— И ты ему нисколько не завидуешь? Ну, представь себе: толпы поклонниц, все девушки были бы твоими…

— Угу. А потом перемена внешности, новые документы — и поиск нового места работы.

— Даже так? Он настолько красив?

— Причем здесь внешность? Чтобы иметь успех у девчонок, достаточно иметь хорошо подвешенный язык.

Наталь с сомнением на него посмотрела.

— Твой язык подвешен просто замечательно, но я к тебе не испытываю ни малейшего влечения.

— А хотела бы испытывать?

— Нет, конечно. Я же замужем, и мужа своего люблю!

— За что я тебя и ценю. Что я могу говорить тебе что угодно, и ты никогда не воспринимаешь это замаскированным комплиментом. И мне нет нужды стараться тебе понравиться.

— То есть обычно ты ведешь себя с женщинами иначе?

Эльмар снова засмеялся, увидев в глазах Наталь удивление и недоверие.

— Да, конечно же. Обычно мне приходится следить за словами и жестами, чтобы не вызвать нечаянного интереса, а потом не знать, как от такого интереса избавиться.

Наталь тоже засмеялась:

— То есть ты — сердцеед.

— Что, не похож?

— Нисколечко…. Докажи!

— И как именно?

— Скажи мне пару комплиментов… Что там у тебя в загашнике? Ведь есть же какой-то набор заготовок?

Эльмар повел плечом. И подумал.

— Зачем тебе это надо? — спросил он наконец. — Хочешь, чтобы между тобой и твоим мужем возникла трещина?

— Ты так в себе уверен?

— Я не хочу рисковать. Наш семейный кодекс запрещает крутить романы с замужними женщинами и тем более заставлять их безнадежно страдать.

— Никто ж не узнает. Ну покажи пару приемов. Я же буду знать, что это не всерьез.

Эльмар снова засмеялся — на этот раз грустно. И покачал головой:

— Мне будет трудно потом вернуться на прежнюю линию поведения. Да и тебе тоже. И наша дружба рухнет.

Наталь подумала.

— Значит, ты все врешь, — наконец сказала она. — В общем, так. Если ты хочешь, чтобы я отстала от тебя с Кеном Эльмаровым — покажи мне, как и чем ты охмуряешь женщин.

— А зачем тебе это надо?

— Я журналистка, и сенсации — это мой хлеб. Ты меня такой сенсации лишаешь. Так дай мне взамен нечто существенное. Я не собираюсь снимать интервью с тобой. Мне просто любопытно.

Эльмар с недоверием на нее глянул:

— Обещаешь? — спросил он настороженно.

— Клянусь.

— Тогда приходи завтра на киностудию к 4 часам дня. Завтра у нас экскурсия для студентов театрального училища, и их непременно заведут в мою мастерскую. Я буду как водится рассказывать и показывать молодежи все самое «вкусное», из того, что их обычно интересует. Только помни — то, каким ты меня увидишь — это будет лишь личина. Настоящий я с тобой.

* * *

На следующий день Наталь летела в Открытый с особым чувством. Тема, каким именно образом сильная половина человечества добивается любви слабой, показалась ей тем более интересной, что в свое время ее этот процесс затронуть не успел. Будучи от природы красивой, Наталь все взгляды, кидаемые на нее, и все комплименты, ей отпускаемые, считала естественными, сама же она в дни своей юности интересовалась исключительно фото-видео журналистикой.

Вышла замуж она на третьем курсе за точно такого же энтузиаста, который не мыслил себе жизни без камеры в руках и идей в голове. Каким образом они сумели между делом еще и завести троих детишек, для Наталь было почти откровением. Она просто уступала в этом вопросе своему партнеру по жизни, ей это нравилось,