Почему я? - Владимир Германович Корешков

Придется рискнуть. Помирать от жажды страшнее. Кое-как мне удалось поднять свою задницу с кровати, после чего раздеться и, пошатываясь, потому что какая-то сволочь вовсю раскачивала гостиницу, прошлепать в душ, держась за стену. Под потоками прохладной воды стало немножко полегче, я даже пошел на некоторую хитрость, чтобы обмануть организм, впитывал в себя маленькими отмеренными глотками струйки воды, которые скатывались по лицу и попадали в рот.

Вроде ничего страшного, вода живительным нектаром оседала в желудке без последствий. Выйдя из ванной, я с тоской окинул взором остатки вчерашнего пиршества. Еда, которая вчера казалась необычно вкусной, сегодня меня абсолютно не манила. Я ее не хотел. Сейчас бы обычного крепкого, сладкого чайку с лимоном и блинчики с творогом, что Жанна давеча готовила, такие нежные, со сметанкой. Мне мой желудок был бы за них благодарен, и даже, возможно, простил бы ночные возлияния, прекратив саботаж, включился наконец в работу.

Надо выходить в город, приобрести питьевой водицы, возможно, это поможет прийти в себя. Посмотрел на свою скоморохскую одежонку, лежавшую на кровати. Решил надеть что-то свеженькое и менее пестрое. Покопавшись в своем бауле, нашел дивную, ярко-фиолетовую рубашечку с жабо, узкие брючки галифе. Одевшись по моде, понял, что ничего кардинального в моем облике со вчерашнего дня не изменилось. Я, может, по нынешним меркам одет и круто, но по земным – чучело чучелом.

Взяв деньги, я спустился вниз. В банке за стеклом сидела другая стрекоза, ой простите, девушка-администратор. Она посмотрела на меня как-то тревожно, напряженно. Я поздоровался. Будучи вежливым от рождения, я еще и широко улыбнулся, желая произвести приятное впечатление. Она просто кивнула головой. Напряг в ее глазах не исчез.

– Что вы, девушка, на меня так смотрите? Со мной что-то не так?

– Нет-нет, все в порядке.

Она склонила голову, зарывшись по самые уши. Странная девица, ей-богу. Ну да ладно.

Я вышел навстречу уже вошедшему полностью в свои права дню. Вдохнул полной грудью свежего, с примесью тухлятины и плесени воздуха. При ярком дневном свете райончик, где я осел, выглядел крайне печально. Первое, что бросалось в глаза и поражало, – замусоренность улиц: обертки, фантики, объедки повсюду, полная антисанитария. Короче, они что, здесь не слышали о дворниках? Серые дома вокруг перемежались с какими-то складскими помещениями. Время от времени по широкой мостовой проезжали пузатые кары. Вот они все сверкали – вылизанные, блестящие, залакированные, как будто только сошли со стапелей завода. За ними следили и ухаживали. Их любили и холили. Каждый владелец кара считал своим долгом позаботиться о своем железном друге, поскольку кары здесь на Грелиоссе были не только средством передвижения, но еще предметом гордости, показывали статусность владельца как частного лица, но также и значительность компании, к которой принадлежала сия железная повозка.

Напротив, чуть слева, стояло серое, непримечательное здание. На первом этаже приютился магаз. Это я увидел по яркой вывеске. Во, мне туда и надо. Сделав пару шагов по направлению к своей цели, пришлось остановиться. Неожиданно передо мной выросла фигура очень странного господина – худощавый весь такой, вертлявый, бегающие глаза. Он чуть не плакал, заламывая руки:

– Господин! Господин, умоляю вас! Мне нужна помощь! – орал он мне на ухо, как будто я страдал глухотой. Хватая за рукав, как омар клешнями хватается за руку повара, пытаясь избежать попадания в кастрюлю с кипящей водой, все пытался куда-то утянуть.

– А что такое? – поинтересовался я.

– Моей жене нужна срочная помощь.

Что-то меня сильно настораживало в этом индивидууме.

– Чем я-то могу помочь? – попытался вежливо освободиться из его цепких рук.

– Нам туда, – он не отпускал рукав моей рубашки, рискуя оторвать его напрочь, продолжая тянуть в нужном ему направлении и слезливо орать в самое ухо. – Ей стало плохо!

Я хотел спросить еще что-то, но удар сзади по темечку лишил меня на некоторое время не только возможности переспрашивать, но также и возможности размышлять. Даже на такую важную и острую тему, как есть ли жизнь на Марсе.

Очнулся я крепко привязанным к стулу и ничего не видя вокруг, потому что на голове моей был непрозрачный холщовый мешок, который противно лип к мокрому лицу. Голова раскалывалась и, скорей всего, уже не от похмелья, а от хорошо поставленного удара. Хотя… вполне вероятно, что одно наложилось на другое, давая в конечном счете чертовски болезненный эффект. Сходил, бля… за водичкой. Интересно, неужели так быстро их контрразведка сработала? Ну и методы у них. Какое -то прямо средневековье, никакой культуры ареста и допроса. Где их вообще манерам обучали, в какой школе для контрразведчиков практикуют такие варварские приемы по отношению к видным персонам сообщества. А зачитать права? А вдруг я пожалуюсь самому. Кстати, как правильно говорить: наложилось и наклалось?

Я пошевелил головой. Там как будто огромные огненные шары перекатывались, причиняя боль не только каждой клеточке черепной коробки, но даже каждому отдельно взятому волосу на моей несчастной башке. Надо же, а ученые с пеной у рта доказывают, что ничего, кроме серого вещества, в котелке нет. Врут подлюги. За что им только бабки платят?

– О, кажется, очухался, – услышал я властный, чуть хрипловатый голос. – Ну теперь поговорим. Ты кто, любезный?

Видимо, чтобы я понял, что обращались именно ко мне, тут же ткнули кулаком под ребра. Очень неприятно, знаете ли, и болезненно.

– Я висбук. Обычный такой висбук, – ответил я любознательному господину.

– Понятно, что не оторд. Я тебя спрашиваю, кто ты такой?

Странная у них контрразведка. Они что, не знают, кто я такой. Хватают на улице любого зазевавшегося висбука, а потом силой выбивают у него признание о том, кто он такой и как его зовут. Странно, очень странно. Надо понять, что за хрень вообще здесь происходит. Для этого я решил потянуть немного время, пудря допрашивающему мозги. Видел когда-то в одном зарубежном фильме.

– Кто я? Кто я такой?! – воскликнул я патетически. – Это сложный вопрос, каждый его себе задает хоть раз в жизни.

Закончить мне не дали. Удар по печени оборвал мои философские измышления на эту тему. Почему в кино у главного героя получается запудрить мозги злодеям, а у меня нет? Что я делаю не так? Кстати, опять было больно. В помещение, где я находился, вошел кто-то еще.

– Снимите с него мешок, – приказал тот же голос, что задавал мне вопросы.

Мешок стащили. Я зажмурился от яркого света. Наконец мне удалось совладать с игрой света и тени. Можно рассмотреть окружающий мир. Находился я в каком-то заброшенном складском помещении. Напротив меня стояли