О нефрите и драконах - Эмбер Чэнь

это. Месть не имеет смысла, только причинишь себе еще больше боли, – тихо сказал он, оперся о холодный камень и задумался. После долгой паузы он продолжил: – Моя мать умерла, когда мне было двенадцать лет. Ее предсмертным желанием было вернуться домой, в Ай Хэли.

– Ай Хэли… Клан-изгнанник. Десятый остров…

Аньтажаньцы говорили только о Девяти островах, но все знали, что есть и десятый. После создания Верховного командования Аогэ и объединения Девяти островов его название никогда не произносилось открыто, но истории о вражде между действующим Верховным командованием и вождем Ай Хэли продолжали распространяться по лугам. Когда-то Ай Хэли были самым могущественным аньтажаньским кланом, а теперь остались единственными, кто продолжал сопротивляться командованию Аогэ.

Е-ян горько усмехнулся.

– Нельзя прогнать того, кто никогда к тебе не приходил, – сказал он. – У моего дяди мало достоинств, но одно из них – упрямство. Ай Хэли отказался склониться перед Верховным главнокомандующим, решив вместо этого обратиться за поддержкой к Империи. Аньтажаньские мечи разили аньтажаньцев, и все из-за надежды на обретение власти.

– Что случилось с твоей матерью?

– Она была тяжело больна. Она умоляла Верховного главнокомандующего позволить ей в последний раз вернуться на родину, но он отказал. Он заставил ее совершить жестокий выбор между семьей и будущим сына. Отказать умирающей ему было недостаточно, и он решил развязать войну против моего дяди. Если бы не отчаяние, в которое она из-за этого впала, возможно, она бы выжила.

Инь видела, как ожесточился взгляд бейла, когда он рассказывал трагическую историю своей матери. Он гневно вцепился в гранитный выступ стены. Прошло столько лет, а раны все не затягивались.

– Ты хотел отомстить за ее смерть? – нерешительно спросила она. – Но он – твой отец. Самый близкий кровный родственник.

– Хотел, – признался Е-ян. – Мне понадобился не один год, чтобы понять, насколько это бессмысленно. Мертвых нельзя вернуть к жизни, Инь. Иногда лучшее, что мы можем для них сделать, – это отпустить идею отмщения и постараться прожить лучшую, чем у них, жизнь. Моя мать хотела бы этого, и я уверен, что твой отец тоже.

– Легче сказать, чем сделать, – пробормотала Инь. Е-яну потребовались годы, чтобы преодолеть свое горе, в то время как ее собственная рана все еще кровоточила. От морского бриза по спине пробежал холодок, и она поплотнее закуталась в его плащ.

– Когда-нибудь я унаследую мантию Верховного главнокомандующего, Инь, – внезапно сказал Е-ян, и в его словах прозвучала спокойная решимость.

Инь была поражена этим заявлением. Все знали, что на этот пост претендуют четыре бейла, и то, что он открыто признался в своих устремлениях, было опасно – но и показывало, насколько он ей доверяет.

– Я стану следующим Верховным главнокомандующим, лучшим, чем он. Когда-нибудь под моими ногами будет лежать даже Империя. Так я оправдаю имя своей матери и достойно упокою ее. – Он повернулся и посмотрел на девушку, положив руки ей на плечи. – Если я захочу покорить весь мир, ты будешь рядом?

У Инь перехватило дыхание. Такое заманчивое, грандиозное предложение – и в то же время невыполнимое. В лучшем случае она сможет служить ему в качестве инженера, подчиненного. Она никогда не сможет стать его спутницей или равной ему. Они могли рука об руку гулять по людным улицам и вместе любоваться бескрайними морями лишь в мечтах.

Из эгоистичных соображений ей вовсе не хотелось, чтобы он стал Верховным главнокомандующим, ведь тогда пропасть между ними увеличится настолько, что ей уже никогда до него не дотянуться.

И все же она знала, что из него получится блестящий руководитель. Она верила в это.

– Смотри! Звездопад! – Она указала на небо за его плечами, радуясь, что может отвлечься и избежать ответа на вопрос. Она пока не знала, как на него отвечать.

По черному полотну неба проносились сверкающие звезды.

– Мы должны загадать желание. – Инь сложила руки как для молитвы и закрыла глаза.

Открыв их, она увидела, что Е-ян смотрит на нее со снисходительной улыбкой. Правда, ямочка на щеке от этого стала еще глубже.

– Что ты загадала? – спросил он.

– Неужели ты не знаешь, что если сказать кому-то о своем желании, то оно не сбудется? – с упреком отозвалась она. – А ты почему ничего не загадал?

– Я не верю в желания. Если я чего-то хочу, я сам это исполню.

– О, вот как! Так какое же желание вы собираетесь исполнить в одиночку, мой бейл? – поддразнила она, намеренно обратившись к нему официально, смеясь над его самонадеянностью.

Он сделал шаг к ней, и она почувствовала, как его теплое дыхание щекочет ей лоб. Мягкий отблеск безмолвной луны отразился в его серых глазах. Затем он наклонился и прижался губами к ее губам сквозь мягкую, едва прикрывающую их вуаль.

– Это, – прошептал он.

В тот момент Инь была слишком ошеломлена, чтобы думать о чем-то, кроме тепла его губ и кончиков пальцев, прижавшихся к ее спине, но, если бы он снова спросил ее, согласна ли она остаться рядом с ним, сердце, возможно, ответило бы «да».

Это была уже пятая – нет, шестая подряд – партия в го, которую Инь проиграла. Это был рекорд, учитывая, что она была одним из лучших игроков в классе. Она даже не поняла, что игра окончена, продолжая крутить в руке белый камешек.

Кандидаты в подмастерья давно поняли, что класс стратегии так же непредсказуем, как и мастер, который его преподает. На одном занятии они могли изучать передовые инженерные технологии, а на следующем были вынуждены часами играть в го во внутреннем дворе Гильдии, на морозе.

– Мастер стратегии – это мастер го, а холод проясняет разум, – говорила мастер Ляньшу, но кандидаты считали, что это лишь предлог для ее исчезновений, потому что они не видели ее в течение всего занятия, и лишь под конец она появлялась только для того, чтобы напомнить, как им не хватает мастерства в игре, и отпустить их на перерыв.

– Что на тебя нашло? – нахмурившись, спросил Е-кань, сметая с доски все камни. – Ты что, поддаешься?

– Нет. Ты совершенствуешься. – Поймав его скептический взгляд, она добавила: – Ну, скажи, разве я когда-нибудь тебе добровольно уступала?

Принца, похоже, убедить не удалось, но он перестал настаивать, принявшись раскладывать камни по цветам.

– Ты какая-то рассеянная. Что-то вчера случилось. Что?

Инь заморгала от удивления. Когда она вернулась в Гильдию после ночи в обществе Е-яна, все парни в комнате уже спали. Она решила, что и Е-кань, как обычно, привалился к стене. Очевидно, она ошиблась.

– Ничего не случилось, – соврала она, выхватывая у него из рук одну из мисок, подобрала несколько белых камней и беззаботно опустила их к остальным. Она безуспешно пыталась выкинуть из головы воспоминания о поцелуе, но слова Е-каня разбудили их с новой силой.

Она почти злилась на Е-яна, хотя в глубине души совсем не расстроилась.

Е-кань бросил ей камешек.

– Ты ведь была с Е-яном, а?

– Откуда ты знаешь? – вскрикнула Инь.

– Ты, очевидно, не можешь пользоваться общими ваннами, но, когда все уже улеглись, возвращаешься с мокрыми волосами. Ты же не можешь пользоваться купальней Гэжэня, верно? – Е-кань прищурился с подозрением. – А он знает?

Инь с облегчением опустила плечи. Речь шла о ванне, а не об остальном, что произошло прошлой ночью.

– Нет, – солгала она.

– Тогда какой ты нашла предлог? Номер Восемь не настолько милосерден, чтобы позволить кому-то вроде тебя пользоваться его ванной без причины. Если он не знает, кто ты на самом деле, значит, у тебя есть что-то еще, что может быть ему полезно.

– Что бы ты понимал, мальчишка! – Инь стукнула Е-каня по макушке. Ей стало обидно за Е-яна. – Е-ян только кажется замкнутым и отстраненным, но на самом деле он не такой. Не говори так о своем брате.

– Может, ты забыла, но один из моих братьев хотел избавиться от всех нас. Сейчас он заживо гниет в шахтах Цзюйваня.

Инь поджала губы и долго думала, но так и не смогла придумать подходящего ответа. Семья Аогэ была не похожа на другие. На территориях