Владимир Михайлов - Приют ветеранов

— Повторяю: я готов отвечать на всякий разумный вопрос.

— Вот и чудесно. Скажите: какова ваша роль в тех событиях в Раинде, о которых вы же сами нас и проинформировали?

— Я невольно оказался в позиции наблюдателя. И счел своим долгом сообщить вам о случившемся.

— Почему нам, а не властям Раинды? Не было ли все это лишь поводом для того, чтобы оказаться в Майруби, где вы должны выполнить некое задание?

— Я въехал в Ксению именно для того, чтобы поставить вас в известность. Майруби просто оказался по дороге; именно такой маршрут был намечен нами заранее.

— Нами? То есть вами — и еще кем?

— Если вас так интересует — женщиной, с которой я совершал совместную поездку.

— С той самой, что час назад улетела в Америку?

— Да Что же тут такого?

— Женщина является представителем американской разведки?

— Чушь!

— Мистер Милф, у нас есть серьезные основания предполагать это. Вы выполняли какое-то задание американской разведки?

— Я не работаю на американскую разведку,

— Однако некоторое время назад выполняли. Не так ли?

Кажется, они собрали на меня неплохое досье, невольно подумал Милов, прежде чем ответить:

— Я выполнял поручение частной организации, а не разведки.

— Организации, тем не менее тесно связанной с CIC.

— Возможно, она и связана, но меня об этом не информировали.

— Ах, мистер Милф, мистер Милф!.. Скажите, пожалуйста: это они поручили вам совершить убийство?

— Какое еще убийство? — спросил Милов, хотя уже понял, что именно собираются на него навесить.

— Убийство дрессировщика в цирке нынче вечером. Вы ведь не станете отрицать, что убили его?

— Разумеется, буду. Поскольку я его не убивал. И в мыслях не было.

— Ваши слова, мистер Милф, звучат крайне неубедительно. И мы не можем заставить себя поверить вам, несмотря на наше искреннее желание поступить так. Все указывает на то, что вы по какой-то причине убили укротителя носорогов, а потом и человека, который, вероятно, был свидетелем преступления. Два убийства — вероятно, в Америке или у вас в России это и пустяк, но у нас в Ксении — тяжкое преступление. Я вынужден констатировать, что вы еще не готовы к чистосердечному разговору. Единственное, что мне остается, — дать вам время для того, чтобы вы трезво обдумали свое положение…

Что делать, подумал Милов, на его месте и я говорил и поступал бы скорее всего точно гак же. Действительно, ситуация складывается такая, что есть о чем поразмыслить.

И он сказал:

— В самом деле, мне нужно подумать. Начальник полиции нажал кнопку, вызывая конвой.

Докинг чувствовал себя скверно. После первых суток, проведенных в ксенийской столице, он склонялся к выводу, что прилетел сюда напрасно. Несмотря на то, что здесь, казалось бы, есть на кого опереться, не удалось собрать совершенно никакой информации о Берфитте. Да, он прилетел, это не подлежало сомнению: имя его значилось в списках пассажиров московского рейса, но дальше зияла пустота. Сошел с самолета — и исчез. Куда и каким образом — не помогли установить никакие розыски, невзирая на доброжелательность местных властей, их готовность помочь.

Пришлось нажать на многие рычаги, проделать кучу работы, чтобы убедиться в том, что Берфитт — или человек с другим именем, но обладавший соответствовавшей внешностью — не покидал аэропорта ни в автобусе, ни на такси. Благодаря хорошо поставленной работе полицейского участка в аэропорту (что вовсе не удивило Докинга, поскольку он знал, что ее помогали наладить британские специалисты) выяснили номера большинства машин, пользовавшихся в тот день аэропортовской стоянкой. Установить их владельцев было уже делом техники, хотя и потребовало немалого времени и сил. Но все полученные данные свидетельствовали почти с абсолютной достоверностью о том, что ни в одной из этих машин Берфитт аэропорта не покидал. Он просто растворился.

Придя к столь неутешительному выводу, Докинг все же не опустил рук. Оставались еще и другие возможности. Например, Берфитт здесь пересел на самолет какой-то другой линии: Майруби мог служить лишь пересадочным пунктом. Проверка показала, что человек с таким именем не улетал; Докинг, однако, не сомневался в том, что разыскиваемый имел в своем распоряжении более одного паспорта. Британский сыщик связался с коллегами, несшими службу во многих пунктах, куда отправлялись самолеты; особое внимание он уделил аэродромам в Индии и Пакистане: появлявшаяся в СМИ информация, полагал он, должна же иметь под собой какую-то почву. Ему обещали внимательно проверить и в случае обнаружения следа незамедлительно сообщить. Пришлось довольствоваться этим.

И, наконец, Берфитт мог исчезнуть, воспользовавшись каким-то частным самолетиком или даже вертолетом. Чартерный рейс — такая вероятность не исключалась. Пришлось просеивать все данные через мелкое сито. После шести часов напряженной работы удалось выяснить, и куда летали, и кого везли, но все впустую: Берфиттом даже и не пахло.

Один из этих рейсов остался, правда, не выясненным до конца. Маленький вертолет типа «газель», поднявшись с площадки в аэропорту, взял курс на запад и — это было неоспоримо установлено — пересек границу Раинды. Дальнейших сведений о нем, естественно, не поступало. Впору было звонить в Лондон и запрашивать данные спутниковой разведки. Докинг, однако же, не стал даже пытаться совершать такой демарш: он знал, что при существующем порядке ему предоставят данные хорошо еще если через неделю, когда они будут вызывать разве что исторический интерес. Он попытался связаться с полицией Раинды, но, как он и предполагал, эта затея ни к чему не привела: после очередной вспышки этнических беспорядков полиции было не до поисков какого-то вертолета. Итак, машина с таким бортовым номером в Ксении не зарегистрирована; что же касается Раинды, то там не смогли дать сколько-нибудь определенного ответа. Докинг подозревал, что их полицейский банк данных изрядно пострадал во время последних событий и использовать его просто невозможно.

Таким образом, оставалось только признать свое поражение. Тем более что Докинг тут действовал лишь как частное лицо, рассчитывая на давние и не очень давние знакомства. Делать официальные шаги он не мог, потому что против Берфитта нельзя выдвинуть никакого обвинения: подозрения, как известно, не являются для суда весомым аргументом.

Докинг улетел бы первым же рейсом, хоть к черту на рога, а конкретно — в Карачи, куда ему, собственно, и следовало бы явиться сразу. Но вежливость и служебный этикет требовали нанести прощальный визит главе столичной полиции — поблагодарить за содействие и откланяться по всей форме. Пресловутое «исчезновение по-английски» в этом случае не одобрили бы.