Мюррей Лейнстер - Экспедиция на Землю. Сборник англо-американской фантастики

— Ноль!

Ахронные интеграторы деловито жужжали; корабль содрогнулся от первого залпа своих пушек. Но тут же сжатые кулаки Брека опустились на тщательно смонтированную клавиатуру. Гудение автовизора стихло. Пушки смолкли.

Брек взял трубку телефона Астрарха.

— Я остановил автовизор. Включить его снова в течение этих двух минут совершенно невозможно.

Телефон звякнул и замолчал.

Корабль встряхнуло, огни погасли. Завыли сирены. Захлопали клапаны вентиляторов. Огни зажглись, потом снова погасли. Попаданий пока больше не было. В окутанной мраком большой каюте воцарилось безмолвие.

Только быстро, чуть слышно тикал хронометр.

Время тянулось бесконечно. Наконец, зажглись слабые аварийные огни. В каюту, спотыкаясь, вошел Астрарх, ошеломленный и бледный.

За ним следовал отряд космонавтов. Расстроенные злобные физиономии странно выделялись на фоне ярких мундиров. Столкнувшись лицом к лицу с их мстительной ненавистью, Брек похолодел, ему стало не по себе. Но Астрарх не позволил им проявить свою враждебность.

— Землянин наказал и себя вместе с нами, — сказал им потрясенный диктатор. — Вам почти ничего не придется добавить. И уж, конечно, торопиться здесь незачем.

Они с роптанием остановились у двери; Астрарх медленно подошел к Бреку.

— Мы разбиты, — прошептал он. — Ты уничтожил меня, Веронар. — Дрожащей рукой он провел по своему бледному, как восковая маска, лицу. — Все потеряно. «Уориор Куин» выведен из строя. Ни один из наших кораблей не может прийти к нам на помощь. Мы изжаримся заживо.

Его глубоко сидящие глаза с тоской уставились на Брека.

— За эти две минуты ты уничтожил Астрархию. Всего две минуты, — устало прошептал он. — Если бы можно было вернуть время…

— Да, — сказал Брек. — Я остановил автовизор. — Он вызывающе пожал плечами и встретил грозные взгляды солдат. — А они ничем не могут помочь?

— А ты разве можешь? — В глазах Астрарха мелькнула надежда. — Когда-то ты говорил мне, Веронар, что прошлое можно изменить. Тогда я не хотел тебя слушать. Но теперь… попробуй все, что можешь. Ты мог бы избежать серьезных неприятностей, которые готовят тебе мои люди.

Космонавты тихо переговаривались между собой. Брек посмотрел на них и покачал головой.

— Я допустил ошибку, — неторопливо сказал он. — Не учел двустороннего характера времени. Но будущее — я теперь понял — так же реально, как и прошлое. Если не принимать во внимание знака изменения энтропии и потока сознания, невозможно отличить одно от другого. Будущее определяет прошлое, так же как прошлое определяет будущее. Можно выделить определяющий фактор и даже, применив достаточную энергию, вызвать местное отклонение геодезических линий. Но мировые линии закреплены в будущем так же твердо, как и в прошлом. Как бы мы ни перемещали факторы, окончательный результат всегда остается тем же.

Восковое лицо Астрарха было безжалостно.

— Тогда ты осужден, Веронар.

Брек медленно улыбнулся.

— Не называй меня Веронаром, — тихо произнес он. — Я вовремя вспомнил о том, что я Уильям Уэбстер, землянин. Ты можешь убить меня любым способом. Но поражение Астрархии и освобождение Земли теперь запечатлены во времени — навеки.

Пол Андерсон

ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ПРИШЕЛ СЛИШКОМ РАНО

Да, к старости человек узнает так много, что странным кажется, какая малость может его иногда удивить. Говорят, у миклагардского короля перед троном лежит зверь из чистого золота, который будто бы встает на дыбы и рычит. Слышал я об этом от Эйлифа Эйриксона, что служил в королевской дружине, а ему, когда он не пьян, верить можно. Видел он и греческий огонь, горящий на воде.

Вот почему, жрец, я так легко верю твоим рассказам о Христе. Бывал я и в Англии, и в стране франков, видел — хорошо живет там народ. Должно быть, это очень могущественный бог, коли столько народов поклоняется ему — ты как будто сказал, что каждому, кто перейдет в твою веру, дадут белую одежду? Я бы не прочь иметь такую. Только вот заплесневеет она из-за наших проклятых исландских туманов, но ведь можно принести жертву домовым, и… Как? У вас этого не делают? Полно! Я готов даже поступиться куском доброй конины, хоть зубы у меня уже совсем не те… Ведь каждый разумный человек знает, сколько неприятностей могут причинить домовые, если их не накормить досыта.

…Что ж, выпьем еще по чаше и поговорим. Нравится тебе мое пиво? Я сам его варю. А чаши эти я привез из Англии много лет назад. Тогда я был еще молод… Как идет время… Потом я вернулся сюда, получил в наследство от отца вот эту усадьбу и с тех пор уж никуда не уезжал. Плавать с викингами хорошо смолоду, а станешь постарше — начинаешь понимать, чем по-настоящему богат человек: богатство — это земля и скот.

Подкинь-ка топлива, Хьялти! Холодновато становится. Порой мне кажется, что зимы теперь куда суровее, чем в мои мальчишеские годы. Вот и Торбранд из Сэлмондейла тоже так считает, но, по его мнению, это боги сердятся за то, что многие из нас отвернулись от них. Нелегко тебе будет, жрец, обратить в свою веру Торбранда. Уж очень он упрям. Что до меня, то я человек сговорчивый и умею хотя бы слушать.

…И вот что еще. В одном ты неправ. Через два года не будет конца света. Уж это я знаю наверняка!

Ты спросишь меня откуда? Это длинная история, да и жуткая. Хорошо, что я уже стар и буду спокойно лежать в земле, задолго до того как наступит это великое завтра. Страшное будет время перед тем, как придут Великие Морозы[2] Нет, что я говорю — перед тем, как архангел затрубит в боевой рог. Ведь и проповеди твои я слушаю потому, что знаю: Христос одержит верх над Тором. Скоро вся Исландия примет христианство, так уж лучше оказаться в стане победителей.

Нет, все что я расскажу, мне не привиделось. А случилось это пять лет назад, и мои домочадцы и соседи могут клятвенно все подтвердить. Почти никто из них не верил тому, что рассказывал незнакомец. А я вот верю, хотя бы уже оттого, что лгун, по-моему, не способен причинить столько бед. Я люблю свою дочь, жрец, и когда все кончилось, нашел ей хорошего мужа. Она не возражала, но теперь сидит со своим мужем в усадьбе на мысу и не пришлет мне даже слова привета. Муж ее, как говорят многие, недоволен, что она так молчалива, печальна, потому он и проводит ночи с наложницей-ирландкой… Укорять его я не могу, но, сказать по совести, меня все это очень огорчает.

Так вот. Я уже порядком выпил и могу поведать тебе эту историю. Мне все равно, поверишь ты или нет. Эй, девушки! Наполните-ка нам чаши, не то в горле у меня пересохнет, прежде чем я закончу рассказ.