Кэролайн Черри - Евгений

— Ничего, так…

— А чего это у тебя ведро в руке?

Черт возьми, он совсем забыл про это проклятое ведро! И в самом деле, глупо! Он даже не заметил, как веревка больно врезалась в пальцы.

Наконец Петр, поняв, что камень за пазухой лучше не держать, выложил:

— Саша, ты знаешь, с Ильяной что-то происходит не то!

— Что?

— Я даже не знаю!

— Но с чего ты взял это?

— Просто мне так кажется…

Иногда логика Петра была просто убийственна. Иногда она не казалась столь убедительной. Сейчас ему просто передалось беспокойство Эвешки — та давно заметила, что с дочерью что-то не все в порядке. Впрочем, думал Саша, это можно понять — если бы у Петра был сын, то он заметил бы неладное первым. Вообще-то Петр всегда был сорвиголовой. Саша отлично помнил, как Петр блистал своей удалью в Войводе. Задира, азартный игрок, любитель хмельных медов, говорили, что не было в Войводе женщины, с которой Петр Кочевиков не был бы близок когда-то. А когда Петр немного остепенился, женился, то ему страстно захотелось иметь сына. Но Бог-то он есть на небе — очевидно, он решил, что сын от такого отца все равно ничему хорошему не научится и потом послал ему дочь.

В общем, Петр Кочевиков с тех пор совсем приутих. У него была жена-ведунья. Ведун — тот, кто ведает, знается с добрыми силами, в отличие от злых сил, с которыми связан колдун. У Петра была пятнадцатилетняя дочь, которая все же имела настоящий мальчишеский характер. Все ее интересовало, все ей было нипочем. Эвешка постоянно ворчала, что Ильяна вся в отца пошла. Но зато сам Петр стал куда тише.

Может быть, просто возраст давал о себе знать.

Пока что с Ильяной за эти пятнадцать лет ничего страшного не случалось.

Она с младых ногтей отличалась разумностью, а потому не совалась куда не нужно. В лесу знала все тропки, все повадки зверей и птиц. Нашла бы дорогу домой с завязанными глазами. Людей можно было не бояться — тут была лесная глушь, а если бы какой недобрый человек и пожаловал, то Эвешка с ее волшебством быстро приструнила бы непрошенного гостя. впрочем, все боятся колдунов ли, ведунов ли, и потому гости не обременяли Кочевиковых своим присутствием.

— Наконец-то, — проворчала Эвешка, когда Петр наконец ступил в горницу, а за ним и Саша. Сначала она обратилась к Саше, — садись, дорогой, туда, в красный угол, под иконы! А ты, — посмотрела она на мужа и вдруг заохала, — опять не снял сапоги!

— Да постой кудахтать, сниму сейчас! — бросил Петр и, прислонившись к стене, стал стаскивать сапоги.

— Да ладно, не надо! Щи стынут, а ты сейчас руки испачкаешь! Что там, проходи уж так!

Мужчины сели. Эвешка проворно сновала от стола за перегородку, где находилось все ее кухонное хозяйство, и обратно. Саша с усмешкой смотрел на нее, хотя и отдавал должное — Эвешка была образцовой хозяйкой. Сам Саша мало интересовался достатком и домашним уютом — он постоянно возился со своими книгами. И книги Эвешка все время ставила ему в упрек — что, мол, за мужик, возится с книжками, словно монах в монастыре. Он проводил за книгами почти все свое свободное время — хотя Эвешка, когда заходила к нему домой, указывала ему на слой пыли то на подоконнике, то на столе. В конце концов, не выдерживая его спокойного безразличия, женщина принималась вытирать пыль сама. Петр напоминал ему и о кобыле, что уже давно застоялась в конюшне. Получает столько сытного корма, но не бегает! Саша парировал, что корм если кобыла и получает, то заслуженно, но соглашался, что жиреть лошади давать нельзя.

Петр в сердцах советовал ему бросить книги в печь. Единственная от них польза — разжигать огонь зимой. Нельзя же быть таким безразличным к жизни! Неужели приятно до самой смерти прожить бобылем? Но Саша только или отмалчивался, или отвечал какой-нибудь шуткой.

И сейчас Петр и его жена опять затянули свои старые песни. Но Саша ответил на нападение нападением — лучше бы за дочерью приглядывали, говорил он, хорошо еще, что она только наполовину ведунья, не занимается волшебством, тогда бы вообще удержу не знала! Саша вдруг задумался — сегодня с утра на него напало какое-то странное настроение. Словно он что-то предчувствовал, а что — сказать не мог. Даже не знал, хорошее это что-то или плохое.

Саша любил этих людей — он чувствовал себя членом их семьи. И они тоже были сильно привязаны к нему. Эвешка, когда принималась стряпать пищу, обязательно готовила и на его долю, и сердилась, если он не приходил.

Иначе, говорила она, Саша не заметит, как отощает и Богу душу отдаст.

Впрочем, так оно в действительности и было — у Саши в доме была своя кухонька, но там все просто заросло грязью, а его стряпня была такого качества, что приготовленными кушаньями было только врагов травить. Он даже зимой огонь не всегда разводил в печи, погружаясь в чтение. В общем, как говорили его родственники, летал в облаках, словно утка по осени.

А этот дом всегда был живым — там постоянно горел огонь, постоянно звучали голоса.

— Вкусно! — сказал он, пробуя щи.

Довольная Эвешка засветилась улыбкой.

— Вкусно! — тут Петр словно вспомнил, что жену нужно хвалить. Он сидел за столом, словно потерянный, погруженный в размышления. Его лицо было сумрачным.

Да, подумал Саша, не все в жизни так гладко. И у людей семейных полно проблем — волнуйся, переживай за своих домочадцев. Нет, уж лучше так, как он — сидишь, обложившись книгами и ни о чем не думаешь. Саша почти каждый день ходил сюда есть, эти люди были его семьей, но даже от них у него были секреты — вычитав в одной книге о существовании леших, он узнал там же о том, как можно сблизиться с ними. Саша был от природы очень любознателен, и потому в самом деле вскоре действительно обзавелся друзьями в среде этих самых леших.

Саша, закончив с едой, выпил большую кружку хмельной настойки из трав.

Скоро должны начаться дожди — все приметы указывали на это. А дождливые дни долгие, неприятные. Неужели ягод в этом году будет мало? Это как раз больше всего занимало хозяйственную Эвешку, которая при одном упоминании о непогоде начинала греметь посудой. Да и Ильяна тоже, наверное, загрустила от этого.

Но существовало одно строгое правило — за столом, во время еды не говорить о бедах и напастях. Как правило, раздавались реплики, типа «подай хлеб», «передай соль», «достойно есть!» и тому подобное.

И наконец Петр сказал:

— Саша, завтра мы, наверное, можем отправиться верхом!

— Но может быть, дождь пойдет! — живо вмешалась Эвешка, — куда вам ехать!

— А ты что, дождь накликала?

— Дожди сами идут, чего их накликать!

— Ну тогда чего зря болтать! Лошади застоялись, пора их размять!