Экспедиция «Велес» - Екатерина Витальевна Белецкая

устал, и выражаешь сейчас неясно мысли? Поясни, что ты хотел сказать…

— А ты не понял? — усмехнулся правитель. — Коль он желал во множестве умы смущать, нам должно такое множество отдать ему, и после, наверно, он уйдёт.

Пауза. Кажется, пророк напряженно размышлял о том, что ему сказал правитель, и боялся произнести вслух то, что было очевидно.

— О чём ты говоришь? Ужель ты хочешь, чтобы мы принесли ему такую жертву? Немыслимо и страшно. И, к тому же, где взять нам столько…

— Существуют войны, — жестко произнес правитель. — В которых жертв немало возникает со всех сторон. Мне кажется, возможно так будет разрешить мою проблему.

— Наверное, ты прав, но, может, всё же подумаем ещё? — спросил пророк.

— О чём тут думать? Он утомил меня, так пусть же он получит всё то, о чём мечтал.

— Ты так уверен? Ты думаешь, что если много жизней ему отдать, то он уйдет? А, впрочем, здесь есть резон… — пророк задумался. — К тому же ты тут в своем священном будешь праве.

— Тем более. Давай сейчас оставим все чувства, и решим, как действовать.

— Я разошлю указы, — решительно произнес пророк. — По всем общинам о войне грядущей. Ещё, конечно, я страха нагоню на тех, кто ропщет.

— Отлично. Я же девам, и женам, и сестрицам велю тотчас произвести потомство, и много, потому что, боюсь, не только неприятель пострадает, — решил правитель. — И здесь есть смысл, ведь новые не будут о Тени помнить вовсе ничего.

— Да, это верно, — согласился пророк. — Тут я согласен. Время будет сложным, но, думаю, сумеем мы решить нам предстоящие проблемы.

— Конечно, — усмехнулся правитель. — Не в первый раз. Итак, мы начинаем. Как только у тебя готово будет всё, ты дай мне знать.

* * *

— Прошу прощения, — Ит потряс головой. — Они там что, охренели оба? Правитель собирается затеять войну, чтобы избавиться от Тени? Это не слишком?

— С твоей точки зрения это слишком, — спокойно ответила сказительница. — Но с точки зрения правителя нет, разумеется.

— То есть он уверен в том, что имеет моральное право приносить кого-то в жертву ради своей прихоти? — спросил Ит. — Причем массово, а не так, как это произошло с певицей?

— Ну, как видишь, да, именно так он и считает.

— Что-то мне подсказывает, что это тоже не поможет, — Ит поднялся. Сказительница стояла напротив него молча, ожидая продолжения. — Война не сработала, ведь так? Прости, я не хочу знать о ней подробности, да они и не важны, как мне кажется. Сейчас я был прав?

— Да, — кивнула сказительница. — Война не помогла. Позволь, я зачитаю тебе финальный отрывок этого фрагмента.

— Давай, — согласился Ит. Придется послушать, иначе она перенесет чтение на следующий визит, а это лишняя трата времени.

— Слушай.

* * *

— Толпа ликует! Весь народ в экстазе! Все славят вас, ведь враг повержен, и с новой силой все… о, нет, не может быть! Вы мрачны, нет лица на вас, — залебезил пророк. — В чём дело?

— В чём дело? Будто сам не догадался, в чём может дело быть, и почему я стал мрачнее тучи. Он не ушёл, — с неприязнью произнес правитель. В его голосе послышалась, впервые за всё это время, самая настоящая злоба. — Он там стоит, как раньше, и так же молча и неподвижно он смотрит на меня. Так вот, друг мой. Пусть все твои идеи во благо были, но они никчёмны!

— М-м-мои? — кое-как выдавил из себя пророк. — М-м-мои идеи?.. Но… но вы позвольте вам возразить, ведь про войну идея была и вовсе не моя…

— А чья, позволь спросить? — всё так же зло спросил правитель. — Сперва убить певичку, друзей, потом погнать народ на бойню; хорошо, что та была короткой, и кончилась легко, и в нашу пользу… неважно. Важно мне сейчас одно. Как от него избавиться?

— Я… я понял, — голос пророка стал таким же, как раньше, видимо, он быстро взял себя в руки. — Наверно, нам следует попробовать иное, совсем иное средство…

— Ты о чём?

— Возможно, вам поможет воздержанье, и долгая молитва, — смиренно произнес пророк. — Ещё раскаяние, ведь иногда бывает, что если попросить у павшего прощения, он, может, и простит, и тот час вас покинет.

— Раскаяние? — правитель усмехнулся. — Шутить со мной изволишь? Так знай же, если вдруг ты позабыл — я не из тех, кто будет извиняться пред тем, кого до этого убил. Я более скажу тебе — коль смог бы, я б его прикончил снова.

— Значит, не верен этот путь, — тут же согласился пророк. — Раскаянье нам не подходит вовсе. И ладно, мы придумаем другое. Но… мой правитель, можно мне спросить?

— О чём?

— Я записать хотел, где чья идея, чтобы не путать, как сегодня, кто, когда, и что кому сказал, — предложил пророк. — Боюсь, что невзначай могу присвоить я заслугу не по чину. Не хотел бы. Как покорный раб, я должен…

— А ты хитёр, — правитель усмехнулся. — Ну что же, будь по-твоему. Запишем. Но должен ты учесть: твою округлость, и твой достаток я держу в руках, и если что не так, ты не сумеешь отпор мне дать, ведь никакая запись не сможет повлиять на мой вердикт.

— Я понял, понял, полностью согласен, — снова залебезил пророк. — А что же до идеи, то есть ли у тебя что новое? О чём ты думаешь сейчас?

— Идея есть. Мы призовем науку к себе на помощь, — сказал правитель. — Раз бессилен ты, то, может быть, они помочь сумеют.

— Но как же тайна?

— Тайну сохраним.

* * *

— Значит, я понял всё правильно, — подытожил Ит. — Идея с войной не сработала, Тень никуда не делся, и они решили продолжать экспериментировать. Собственно, это тоже было вполне ожидаемо, однако на счет науки мне не очень понятно.

— Этот фрагмент окончен, нужно дождаться продолжения, — предупредила сказительница.

— Понимаю. Но как бы уже было произнесено слово «наука», вот мне и стало интересно, каким образом наука, причем неизвестно какая, может в