Обратный отсчет: Тлакантский синдром - Токацин

Егерь поморщился.

— Кита? Где только взяли… Завтра с утра вылетайте к озеру Гарри! Пока эти… охотники не свалили за жирным стадом карибу. Если будет очевидно, что в горах гнёзд нет — можете проверить острова. Праздник кита, надо же… Думаю, он просто протух.

…Вылетать готовились затемно, в восемь, — с востока надвигался очередной буран. Циклон ещё кружил над морем, но двадцать первого его ждали в Бейкер-Лейк, а Хродмар хотел успеть собрать хотя бы сотню кернов. Сарматы уже вернулись из душевой и расходились по своим глайдерам (Иджес рвался в экспедицию, Дирк требовал адекватной замены для механика, Хродмар Гедимина отдавать не хотел…), когда со стоянки донеслись недовольные голоса.

— И долго ты собираешься это нам припоминать? С такой памятью — пошёл бы в сказители!

— Нет уж, я не волк, чтобы завывать по-вашему, — буркнул охранник. Через десяток секунд в фургон Хродмара заглянул инуит-шахтёр.

— Издалека? С побережья? Видели «Иннерк»?

…Чужаки, сидящие на отдельном матрасе, встревоженно переглянулись.

— Праздник кита⁈ Звали и «Иннерк», и «Питиксе»? Такое не отменяется. Могли перенести. Но молча — никак. Всем бы пять раз сказали. Сломался бы передатчик — прилетели бы в город. Если только что-то с их глайдерами…

— Со всеми сразу? — недоверчиво хмыкнул другой, светлокожий; сегодня пришёл и он, хотя раньше сарматы его на стоянке не видели. — Нашему мэру плевать на всё, что за стеной Бейкер-Лейк. А «Камеко» — на всё вообще, лишь бы руду везли. Разве что «Иннерк» полетит на остров сам. Но сейчас циклон на востоке — так нас хвостом и цепляет…

— Может, из-за него и «Саллиит» не летит за новым передатчиком, — предположил шахтёр. — Когда ветер играет, море лучше не злить.

— Мы скажем, если что-то узнаем, — пообещал Хродмар, провожая пришельцев до трапа. Когда люк закрылся, он угрюмо сощурился на отряд.

— Завтра — в «Питиксе». Брать керны на ледниках. Все ещё помнят, зачем мы тут?

20 января 00 года. Земля, Северный Атлантис, озеро Гарри

Свежий снег припорошил хрупкие кости — только сигма-сканер и видел их россыпи там, где стая криофилов «накрыла» оленье стадо или одиноко бродящего медведя. Потом начали попадаться куски синего тугоплавкого льда — остатки панцирей, но так повреждённые огнём, что принадлежность уже трудно было определить.

— Как минимум два илуитсуга, — сказал Гитуку, глядя на сканы обломков. — Характерные зубы.

Останки криофауны лежали прерывистой полосой — будто что-то двигалось, подвергалось атакам, выжигало напавших и ползло себе дальше. Гедимин следил за прямой траекторией и едва заметно ухмылялся. Тепловые ловушки не нашли на «полосе» останков ничего живого; группа снежников пряталась на льду, заметённом снегом, зашевелилась на фальшивый сигнал иситока — и была тут же расплавлена. Лёд тоже не выдержал — полынья сбоку от улетающего глайдера ещё долго дымилась.

— Все снежники отрастили броню, — отметил Гитуку. — Ни одного ещё не видел «голышом». Похоже, они мутируют очень, очень быстро…

— Может кто-то создавать таких тварей? — спросил из кабины пилота Хродмар. — Какой-нибудь поехавший ксенобиолог… или «макаки» Севера против Атлантиса?

— Чушь, — буркнул Гитуку. — У них даже генома нет. Как с ними работать⁈

…Поезд из семи глайдеров-«вагонов» стоял под белой бронёй и до последнего маскировался под снежный холм.

— Стыковка? — переспросил Хродмар и, уже не в передатчик, сдержанно хмыкнул. — Тут нас уже впускают без церемоний.

…В жилом отсеке им поднесли блюдо с горой чего-то тёмно-красного, сочащегося размытой свернувшейся кровью. Хродмар и Гитуку отрезали себе по кусочку, проглотили, не показав эмоций, жестами пояснили для остальных (в этот раз пригласили всех сарматов, кроме пары часовых), — «свежая печень оленя». Гедимин ошалело мигнул. «Это точно едят? „Макаки“?.. Нет. Местные — не совсем „макаки“. Наверное, сармату тоже можно…»

Консистенцией печень напоминала уплотнённую Би-плазму, какой-то привкус у неё был, но слабый, еле различимый. Местные накинулись на неё так, будто лучшей еды никогда не было. Гедимин прислушивался к ощущениям, — кажется, эту органику он мог переварить без последствий.

— Жаль, наша добыча несъедобна, — криво ухмыльнулся Хродмар. — Плавится, и всё.

Вокруг заулыбались, вытирая с губ сукровицу. В жилом отсеке, набитом битком, было так жарко, что некоторые пришли в одних подштанниках и с поясом; без пояса было никак — там висели короткие ножи для разрезания еды. «Жарко — и опасность далеко,» — думал Гедимин. «Эти люди обычно осторожны. Был бы малейший повод — сидели бы в броне и с оружием.»

— Такой дичи «Питиксе» добыло немало, — полностью одетый и богато татуированный абориген снял с пояса смарт. — Особенно пятого, — тогда была долгая охота. Сказал бы «славная», но что за охота без добычи⁈

На голографическом экране мелькали размытые плоские тени, вылетали и плавились в ярких вспышках пятнистые сине-белые твари, впивались в обшивку и пару раз — в камеры иглы ледяных дикобразов.

— Очень меткие, — один из инуитов сдвинул повязку и показал свежий шрам на сантиметр ниже глаза. — Это сквозь щиток.

Глаз до сих пор слезился на свету. Гитуку зашевелился.

— Не нужна помощь? Я медик. А твой глаз и скуловую кость надо бы проверить.

Краем глаза Гедимин видел соседний «стол» — точнее, подстилку среди нар; туда тоже принесли всякого мяса, и те, кто сидел ближе к сарматам, внимательно прислушивались и быстро шевелили руками — несколько немолодых инуитов, по-видимому, были глухими, им всё пересказывали жестами.

— Нетающий лёд? Было… лет семь назад, — задумался татуированный абориген. — Но с тех пор — нет. Вот карта, ищите, — но мы там были. Там голая земля, нечего есть оленям — нечего искать хищникам. Даже этим, снежным.

Гедимин на секунду отвлёкся на Гитуку и раненого — игла «дикобраза» впилась тому в кость черепа, и помрачневший медик полез за антидотом и ускорителем регенерации. Внезапно настала тишина.

— «Саллиит»? — секунду спустя переспросил татуированный. —