Еремей Парнов - Собрание сочинений в 10 томах. Том 9. Пылающие скалы. Проснись, Фамагуста

Сначала долго искали где-то на складах баллон, потом спешно подгоняли к редуктору трубки от акваланга. Кажется, все это происходило уже под гром вертолета, который завис над дорогой, взвихряя пыль. Вопреки каким-то инструкциям врачу удалось забрать кислород с собой. Нужно было через считанные минуты повторить инъекции, и он опасался непредвиденных осложнений.

Для Кирилла места в кабине не хватило, потому что высокий парень, принявший баллон, так и остался в зеленой машине, которая плавно оторвалась от земли, неуклюже развернулась хвостом вперед и как-то боком пошла над морем. Потом он узнал, что это и был тот самый Астахов — его тоже не сразу нашли, — у которого хранилась ракетница.

Возвращаться в лагерь мучительно не хотелось. Здесь, на биостанции, даже воздух пронизывало живое дыхание Светы, ее осязаемое присутствие, и было страшно нарушить хрупкую связующую нить. Напряженно ожидая вестей из этого доселе неведомого ему Приморского, на котором отныне сосредоточились надежда и тревоги, Кирилл жадно выспрашивал всех, кому так или иначе довелось соприкоснуться с проклятым крестовичком. Отзывы были самые разные. Одни считали, что все ограничится несколькими днями больницы, другие глухо пророчили длительный паралич, и становилось понятно, что их умолчание говорило о самом страшном. Но даже в таких отрывочных беседах таилась для него неодолимая притягательность. По крупицам вбирая слова утешения, он ненадолго успокаивался, преисполняясь горячей веры в благополучный исход.

Незаметно отгорел день. Впечатление, которое произвело на людей происшествие, потеряло свою остроту, растворившись в насущных заботах. Хочешь не хочешь, а надо было уходить. Докурив на ступеньках лабораторного корпуса последнюю сигарету, Кирилл спустился на дорогу. Здесь, уже на подходе к белому камню, его и догнал полный пожилой человек в тренировочном костюме и кедах, занимавшийся, судя по всему, оздоровительным бегом.

— Решили прогуляться? — спросил он, переходя на шаг.

— Да нет, просто возвращаюсь к себе в лагерь.

— Как, разве вы не отсюда? Но ведь это вы принесли вместе с Беркутом Светлану Андреевну?

— Я. — Кирилл замедлил шаг, припомнив, что, кажется, видел «бегуна от инфаркта» возле вертолета. — А вы здесь работаете?

— С вашего позволения. — Церемонно наклонив голову, представился: — Александр Матвеевич Неймарк.

— Морские ежи? — обрадовался Кирилл. — Мне о вас Светлана Андреевна рассказывала, — пояснил он, назвавшись.

— Бедная женщина! Только этого ей не хватало. Вы не знаете случайно, как оно произошло?

— К сожалению, знаю. Это случилось на моих глазах. Крестовичок оказался в куче водорослей…

— Подумайте, какая неприятность! — Неймарк озабоченно поцокал языком. — Вообще-то оно так и бывает. Крестовички всегда держатся возле зарослей. Их не было здесь года четыре, если не больше, а теперь, значит, нагнало. Придется временно воздержаться от моря. Без гидрокостюма ни-ни! С гонионемой шутки плохи.

— Как вы думаете, профессор, это очень серьезно? — с замиранием сердца осведомился Кирилл.

— Вы же видели, в каком она состоянии?.. Но будем надеяться на лучшее. Патогенное действие яда сказывается очень различно. Одни, как говорится, отделываются легким испугом, у других это протекает много сложнее.

— Но она… — Кирилл поперхнулся, не в силах выговорить до конца.

— Конечно же, нет, — понял его Александр Матвеевич. — Даже думать про это не надо… Однако последствия могут быть самые разные. По сути, гонионема единственное по-настоящему опасное животное в наших водах.

— А морской дракончик? — напомнил Кирилл.

— Не идет ни в какое сравнение, хотя ваша правда, он вполне заслужил свою дурную славу… В конечном счете все зависит от вовремя оказанной помощи. Хочется верить, что она не опоздала. Нам очень повезло, что отыскался этот баллон. Вот уж действительно счастливая случайность! Ведь у нас никто не работает с кислородом.

— Вы случайно не знаете, профессор, как лучше всего добраться до Приморского?

— Хотите поехать? Очень похвально, молодой человек! Мне тоже обязательно следует навестить Светочку. Мы ведь с ней старые приятели, хоть так и не принято выражаться в отношении женщин. Особенно юных… Думаю, что мы сообразим что-нибудь насчет машины.

— Тогда, если позволите, я подойду утром.

— Утром? — Неймарк на мгновение заколебался. — Впрочем, вы совершенно правы, утречком будет лучше всего! Давайте так и договоримся… Вы что, плавали вместе со Светланой Андреевной или по работе знакомы? — деликатно полюбопытствовал он.

— По работе, — с лаконичной твердостью ответил Кирилл.

— Ее многие знают, — удовлетворенно кивнул Неймарк. — Очень яркая женщина, очень… Значит, до завтра, молодой человек?

Придя в лагерь, Кирилл зашел к начальнику лагеря попрощаться. Отделавшись от неизбежных вопросов общими замечаниями насчет здоровья и аллергических особенностей местной флоры, естественно вымышленных, он оставил записку для Тамары, препоручив ей все свое барахло. Что и говорить, это было не слишком великодушно, но, обычно щепетильный до крайности, он словно оглох к угрызениям. Ничто не задевало его, кроме единственной сверхзадачи. Не таскать же за собой палатку в конце-то концов? И чехлы с охотничьим снаряжением были бы до крайности неуместны. Решив взять только самое необходимое да еще подводную камеру, чтобы загнать, когда подопрет нужда, он забрался в спальный мешок и, вопреки ожиданиям, провалился в беспамятство.

Но просыпался зато тяжело, продираясь сквозь разрозненные видения с таким громоздким ощущением беды, что дыхание перехватывало. О том, что ждет его в Приморском, даже думать боялся, заклинал непокорное воображение.

До поселка они с Неймарком добрались без всяких приключений. Опытный Александр Матвеевич догадался остановить «рафик» у райкома. Наливайко оказался уже в курсе событий. Из кратких замечаний его на пространные разглагольствования профессора Кирилл понял одно: слава Богу, жива! Хоть ночь прошла для медиков хлопотно и состояние все еще остается тяжелым, зажавшая горло стальная рука ослабила волчью хватку — жива! В больницу поехали вместе с секретарем, что существенно облегчило общение с медицинским персоналом.

Главный врач, пожилая румяная женщина с обесцвеченными гидропиритом волосами, никого до больной, конечно, не допустила, слегка обнадежив, что наблюдаются изменения к лучшему.

— Невзирая на то, что она все еще без сознания? — попытался уточнить Неймарк.

— Дыхание выровнялось, — объяснила главврач. — А это сейчас главное.