Экспедиция «Велес» - Екатерина Витальевна Белецкая

стыдиться, — покачал головой Данил. — И ты это знаешь не хуже меня. Вот что я думаю, ребята. Ошибка действительно была, но это они допустили поломку, или вообще устроили диверсию, а теперь пытаются это скрыть, и валят с больной головы на здоровую. Может быть такое?

— Запросто, — согласился Скрипач. — Кажется, именно этим они и заняты.

— О какой ошибке может идти речь, если учесть уровень системы, которая стоит на «Велесе»? — спросил Ит. — Эти задачи не на калькуляторе считаются. Ребенок, и тот такие вещи понимает. Какая лошадь, какая подкова, какой сбой? Он что, хочет сказать, что системы «Велеса» не в состоянии провести анализ того, что произошло, и сейчас некая группа делает расчеты вручную, что ли? Бред какой-то.

— Именно, — согласился Данил. — Думаю, они от нас что-то скрывают.

— Что именно? — спросил кто-то.

— Что-то, известное им, но неизвестное нам, — Данил посерьезнел. — Я думаю, что авария произошла по вине кого-то из руководства, то есть ко всему этому причастен…

— Кто? — спросил Скрипач. — Дань, если причастен кто-то из них, то значит, что этот кто-то пришел в рабочую зону, и… и чего? Закрутил в узлы аппаратуру и консоли, позаклинивал двери, всё переломал, вывел из строя реактор и двигатель, и всё это сделал нарочно? Но для чего?

— Понятия не имею, — развел руками Данил. — Вторую неделю ломаю над этим голову, и не понимаю, для чего такое могло вообще кому-то понадобиться.

— А у меня есть версия, — вдруг сказала Зоя. — Борьба бульдогов под ковром. Кто-то в руководстве с кем-то поссорился, и они решили друг другу насолить.

— И для этого раскурочили аппаратуру, реактор, и двигатель? — удивился Данил. — Нет, Зой, не сходится.

— Я просто предположила.

— Это невозможно, — покачал головой Ит. — Причем чисто технически. Для того чтобы в одно лицо это всё переломать вот так, нужно несколько дней и куча оборудования, которое для такого годится. А то, что мы видели, заняло секунды.

— Мы ничего не видели, Игорь, — повернулась к нему Зоя. — В том-то и дело, что мы ничего не видели.

— Ну, хорошо, — тут же сдался Ит. — Не видели. Но всё равно, суток у них уж точно не было.

— Это да, — покивала Зоя. — С этим я согласна.

— Дань, что ты предлагаешь делать дальше? — спросил Скрипач.

— Продолжать искать, — решительно произнес Данил. — Будем продолжать искать правду. Да, придется потрудиться, но это того стоит.

— А зачем? — спросил Ит. — Чтобы побыстрее вернуться домой?

Скрипач коротко глянул на него.

— Домой? — переспросил Данил. — Нет, наверное. Не знаю. Для начала нужно узнать правду, а там посмотрим.

* * *

— На счёт правды — это он верно подметил, — Скрипач сел поудобнее, и привычным движением сунул себе под спину подушку. — Правда нам сейчас жизненно необходима. Вот только кто нам её даст, правду эту? Чего-то мне Шестопалов ну совсем не понравился, — добавил он. — Просто-таки иллюстрация тезиса о том, что нападение — лучшая защита.

— В точку, — кивнул Ит. — Если честно, я ждал сценария по типу «болото», но никак не агрессии, причем такой странной. Он неадекватно себя вёл, и начал кидаться на тех, кто появился в поле его зрения, без всяких на то причин.

— Да, это точно не «болото», — согласился Скрипач. — В «болоте» обычно работает меланхоличное согласие, обещания разобраться, и размазывание любой проблемы по огромной площади, дробление её на фрагменты, и утопление в болоте каждого фрагмента по отдельности. Помнишь, как было в схеме? Есть проблема, её фрагментируют, начинают рассматривать каждый эпизод, опровергать, и вскоре от проблемы, по сути, уже ничего не остается. А тут вон какая агрессия, любо-дорого.

— О чём я и говорю, — кивнул Ит. — Во-первых, им многое известно. Во-вторых, у них явно есть какой-то план. В-третьих, посвящать в этот план они никого не собираются…

— И, в-четвертых, Шестопалов находится под воздействием точно так же, как все остальные, — закончил за Ита Скрипач. — Он спит. Сто против одного, он спит.

— Почему ты так решил? — спросил Ит с интересом.

— Концепция, — ответил Скрипач. — Всё то, что он выдавал, было связано исключительно с кораблем, и с его недовольством сотрудниками. О планете не слова.

— И то верно, — кивнул Ит. — Знаешь, у меня возникла мысль. Нужен короткий тест, который сможет позволить выявить потенциально не спящих, при этом не привлекая ничего внимания. В том числе и самих опрашиваемых. О планете, думаю, спрашивать рискованно, это слишком явный маркер.

— Ты поэтому спросил Данила о возвращении домой? — с интересом спросил Скрипач. Ит кивнул.

— Да, конечно. Данила — потенциально не спит, но пока что есть сомнения. Вопрос про возвращение был не более чем импровизацией, нужно нечто более надежное, и при этом незаметное.

Скрипач задумался. С минуту они оба молчали, затем Скрипач предположил:

— Пробовать спрашивать о детях?

— А это тут как может сработать? — не понял Ит.

— Долгосрочное планирование, — объяснил Скрипач. — О чём они мечтают для своих детей. Где растить, чему и как учить, и так далее.

— Это люди, а не рауф, — напомнил Ит. — Они до такой степени обычно не заморачиваются, у них всё как-то проще. Именно поэтому их больше, замечу. В принципе, мысль дельная, но не на счет детей, а на счет долгосрочных планов. Может быть, старость?

— Верная мысль. Какую человек себе хотел бы старость? Более реальная штука, чем судьба ребенка, особенно для тех, у кого детей пока нет. Обычно мечты у людей простые и незамысловатые. Домик, садик, огородик, закат на море, и чтобы сильно не болеть.

— Что-то в этом духе, — согласился Ит. — Нам сейчас важно понять только одно: связывают они себя с планетой хоть как-то, или вообще исключили её из поля зрения? Значит, первым вопросом у нас будет старость. А вторым я предлагаю добавить чуть-чуть конкретики, связанной с планетой непосредственно. Например, человек говорит о закате на море, а мы спрашиваем, как он думает, закаты вон там, — он указал рукой куда-то вниз, — будут такими, как он хочет, или нет? Если