Дэвид Файнток - Надежда Дерзкого

На восемнадцатом ходу я сдался. Дэнни играл превосходно. Лишь однажды - три дня спустя - мне удалось сыграть с ним вничью.

- Неплохо для человека,- похвалил меня Дэнни. - Хотите, могу поддаться?

- Не вздумай, иначе пошлю тебя подальше.

- Куда? - с притворным ужасом воскликнул компьютер.

- Дэнни, тебе разве не привили бойцовских качеств?

- А что это такое? Раздел шахматной теории?

- Да, самый главный,- на полном серьезе ответил я и прочел на эту тему краткую лекцию, не преминув упомянуть о бойцовской чести.

Дэнни несколько секунд переваривал информацию - слишком долго для быстродействующего компьютера.

- Значит, вы восприняли мое предложение поддаваться как шутку? спросил он наконец.

- Похоже, что так.

- Простите, сэр,- робко произнес Дэнни. - Вы рассказали интересные вещи, до сих пор не известные мне.

- Это не важно.

Появился Вакс, и я собрался уходить.

- Я не хотел вас обидеть,- сказал мне вдогонку Дэнни. - Ведь вы мой единственный друг.

Я не ожидал от Дэнни такого признания. И пошел переваривать его к себе в каюту.

Дни тянулись мучительно медленно. Я больше не отсылал с дежурства своих подчиненных и, когда нес вахту с Дереком Кэрром, пытался понять, не притесняет ли его Филип Таер. Ничего такого, похоже, не было. В бортовом журнале новых нарядов не появлялось.

Филип, видимо, сильно изменился со времен "Гибернии", когда был старшим над гардемаринами. Некогда юный, Рейф Трэдвел за время полета подрос и возмужал.

Между Грегором Аттани и беспризорниками установилось хрупкое перемирие.

Они больше не дразнили его за столом, а он перестал насмехаться над их дурными манерами. Хорошо бы отправить Грегора на прежнее место жительства, хотя после смерти матери за тем столом его никто не ждал.

У меня вошло в привычку после ужина провожать беспризорников на второй уровень, к их каютам. После этого я шел к себе и в одиночестве предавался грустным размышлениям.

Однажды за ужином кто-то из пассажиров упомянул имя Аманды, отчего мне стало особенно тяжело. В этот же вечер, когда беспризорники, дурачась, расходились по своим каютам, я заметил, что Эдди изо всех сил толкнул Деке.

- Эдди! - одернул его я.

- Что, командир? - насторожился верзила.

- Пойдем со мной.

- А что такого я сделал, командир? - заныл Эдди.

Я привел его в комнату отдыха второго уровня и опустился в кресло. Эдди продолжал стоять, озираясь по сторонам.

- Садись,- приказал я.

- Не хочу,- заупрямился он. - Мне надо идти.

- Ты такой же пассажир, как и все, и имеешь право находиться в комнате отдыха.

- Нет. Только верхние имеют право. Ссыльные - нет.

- Эдди, Аманда учила тебя читать. Я знаю.

- Нет,- отпрянул он в испуге. - Миз командир говорила, надо читать. Она хотела учить, я не хотел. Ничего не читал.

- Садись. - Я указал ему на кресло. Поколебавшись, он нехотя сел.

- Хочу идти,- жалобно пробормотал он.

- Аманда говорила, что ты очень прилежный. Хочешь научиться писать свое имя?

- Мне все равно,- пожал он плечами.

- Боишься?

Он вскочил, сжав кулаки.

- Эдди ничего не боится! Все знают! Давай биться, сам убедишься! Вставай, командир, давай!

- Нет, Эдди, драться мы не будем. Если не боишься, ответь на один вопрос. Хочешь научиться читать?

- Не иметь значения! Мне все равно. Я вздохнул и поднялся: ничего у меня не получится. Не умею я ладить с людьми.

- Ладно, Эдди, забудем об этом. Извини, что побеспокоил тебя. - Я направился к выходу.

- Она говорила, я могу учиться, если хочу! - в отчаянии закричал Эдди мне вслед. - Она учила меня. Не думай плохого! Я ничего ей не делал! Ничего плохого! Никто меня раньше не учил! Никто!

- Ну а сейчас хочешь учиться?

- Ее нет. Только она могла сидеть с глупым Эдди, только она могла учить.

- Другие тоже могут учить.

- Кто будет терпеть, когда Эдди читает пальцем? - с горечью спрашивал Эдди. - Разве будут терпеть эти умные верхние?

- Я буду тебя учить.

Он обалдело посмотрел на меня, грустно усмехнулся и произнес уже спокойнее:

- Не надо. Командир и так без конца возится с глупыми ссыльными.

- Эдди, я научу тебя читать. У меня много свободного времени, и я не знаю, чем мне заняться. Понимаешь?

- Я не умею быстро учиться. Эх! - Он хватил кулаком по стене. - Она не говорила тебе? Со мной нужно терпение. У меня плохой ум. Надо сидеть, не злиться, не смеяться надо мной.

- Эдди, я не Аманда, не обещаю быть терпеливым. Но постараюсь. Ты выучишься читать. Клянусь перед Господом Богом.

Потрясенный Эдди молчал. Какое-то время мы еще постояли друг против друга в пустынном коридоре. Наконец Эдди осторожно потрогал меня пальцем не призрак ли я,- быстро повернулся и рванул прочь.

Наш корабль летел со сверхсветовой скоростью сквозь галактику. Скуку на вахте скрашивали лишь шахматные партии с компьютером. Я раз за разом их проигрывал, но не унывал, и однажды мое упорство было вознаграждено - снова удалось свести партию к ничьей. Дэнни не стал язвить, повел себя как благородный боец. Урок, который я ему недавно преподал, не прошел даром.

После дежурства я сидел за письменным столом в своей каюте и с трудом сдерживал нетерпение, пока Эдди Босс читал по складам простейшие слова. Я хвалил его, ободрял как мог. Он тоже так старался, шевеля своими закостеневшими извилинами, что потом едва не валился с ног от усталости. Добравшись до каюты, Эдди мешком падал на койку, а его приятели старались не шуметь, чтобы дать бедолаге отдохнуть после изнурительных посиделок с чокнутым командиром.

Через две недели Крис Дакко вышел из заточения и заплетающимся языком принес мне свои извинения. Как выяснилось, сделал он это под давлением папаши, который пригрозил держать сына в каюте, пока тот не попросит прощения. Поначалу я недоумевал: почему Крис не покидал каюту? Неужели так боялся отца? Секрет оказался прост - Уолтер Дакко попросил эконома врезать новый замок, а ключ хранил у себя.

Недооценил я Криса Дакко, он сумел настоять на своем. Я никак не ожидал от него такой жесткости.

По ночам меня по-прежнему мучило одиночество. Тишина была просто невыносима. Я так привык чувствовать рядом Аманду, ее дыхание, что спать одному было невмоготу.

Да и не только спать. Не с кем было поделиться своими сомнениями, обсудить ту или иную корабельную новость или просто сплетни. Когда четыре года назад я познакомился на борту "Гибернии" с Амандой, мне было семнадцать. Вскоре наше знакомство переросло в близость. Но как только я стал командиром, Аманда от меня отдалилась, и я, как и сейчас, страдал от одиночества.

Я с нетерпением ждал торможения, надеясь, что эскадра снова соберется вместе и все встанет на свои места. Больше всего мучила неопределенность.