Виктор Колупаев - Дзяпики

Вяльцев бросился к микрофону.

– Вельский!

– Да. С прибытием!

– К черту, Вельский! Катастрофа. Акимов остался там, у дзяпиков.

– У дзя… У кого? Не может быть!

– Вельский! Я возвращаюсь! Немедленно.

Быстрым взглядом осмотрел он глазки детектора неисправностей. Все. Поздно. Вышла из строя система образования волновода времени. Чертовы конденсаторы! Вяльцев ударил кулаком по кнопке пуска в прошлое. С таким же успехом он мог бы удариться и головой о стенку.

– Акимов!

– Пропустите меня к уважаемому начальнику СКБ, – чуть нетерпеливо попросил Павел Алексеевич.

– Стойте! – Вяльцев взял Маханова за плечо. Тот недовольно дернулся, но Виктор держал его крепко. – Стойте! Это вы? Вы! Ведь это вы произвели преждевременный запуск?!

– Мой ботинок, – поправил начальник производственного отдела. – Падая с потолка, я ударил одним каблуком о блокировку, и таким образом она оказалась снята, а другим по кнопке пуска. Как видите, можно и со связанными руками управлять вашей шарманкой.

– Он же ведь каждый раз падал все ближе к пульту! – сказал Силуэтов. – Он же это нарочно делал. А мы лишь ему помогали.

– Пропустите! – сказал Маханов. – Вы срываете мероприятием

– Вытолкните его в шею! – сказал Вяльцев.

– Теперь это уже ни к чему. Теперь я сойду и сам.

– Пусть идет. – И в микрофон; – Вельский! Давай срочно сюда. Инженеры есть?

– Да. Спят уже три дня.

– Почему спят?

– Так ведь, чтобы не пропустить момент, здесь все эти три дня находятся гости.

– Прекрасно. Эпохальное событие! Срочно в транстайм. И человек пять инженеров.. Новые конденсаторы не достали?

– Нет.

– Плохо. Давай. Теперь спать будет некогда.

Павел Алексеевич Маханов торжественно одернул пиджак и направился к выходу из транстайма.

– Несколько дней он продержится, – сам себе сказал Вяльцев. – Глупо. Как глупо все получилось.

– Виктор Григорьевич, я предупреждал, – тихо произнес Силуэтов.

– Да, Антон. Да. – Вяльцев выглядел сейчас ужасно уставшим и постаревшим. – Оправдываться я не намерен.

– Я пойду посмотрю, что там с конденсаторами, – сказал Чекин.

– Иди. Я сейчас тоже приду. Только вот Вельского подожду.

– Я с тобой, – сказал Силуэтов Чекину.

В рабочей кабине остался один Вяльцев. Павел Алексеевич Маханов спокойно распахнул двери тамбура и предстал перед встречавшими во всей своей торжественности.

В первое мгновение все увидели просто человека, который стоял в проеме дверей транстайма. И этого было достаточно. Радостно, оглушительно и приветственно всколыхнулась толпа встречающих. Начальник СКБ Разов проталкивался к загородке, и вид его был вполне подходящим для приема поздравлений.

Десятки кинокамер, фотообъективов и телекамер только успевали запечатлевать историческое событие.

– Товарищи дзяпики! – сказал Маханов, подняв руку.

Но в еще не успевшем затихнуть шуме его не расслышали.

Мгновение прошло, и тут до всех присутствующих стало доходить, что в дверях тамбура стоит не Вяльцев или кто-нибудь из его экипажа, а человек, не участвовавший в эксперименте.

– Павел Алексеевич! – вздрогнул Разов. – Какими судьбами?

– Через посредство… так сказать…

Окружавшие Разова растерянно спрашивали:

– Разве состав группы был изменен?

– Господи! Павел Алексеевич! Но… но ведь…

– Маханов! – кричали в толпе.

– Но ведь Маханов только что выступал с трибуны?!

– Еще пять минут назад он был здесь.

Маханов широко расставил руки и рухнул в дружеские объятия начальника СКБ. И тот тепло, как блудного, но любимого сына, прижал его к своей груди. Встреча состоялась.

– Ничего не понимаю, – сказал Разов. – Объясните же наконец.

– Еле вырвался, – застонал Маханов – Еле вырвался из рук супостатов. Вязали! Верьвми вязали! Голодом морили. Аки волки издевались, терзали и душу и бренное тело мое.

– Да успокойтесь вы, Павел Алексеевич.

Маханов глухо рыдал на груди начальника СКБ.

– Врача! – крикнул Разов.

– Не надо, не надо никакого лекаря, – попросил Маханов, вытирая мужественные слезы радости и горя.

– Ведь вы только что говорили с трибуны, Павел Алексеевич. Как же так?

– Через посредство, милый мой, через посредство… А Вяльцева и всю его шушеру разогнать! Наказать!

– И все-таки врача, – попросил Разов. К ним уже бежали с носилками. После непродолжительных уговоров Павла Алексеевича удалось уложить на них. Он лежал торжественный и строгий, успокоившийся, как на смертном одре, сложив руки на груди крест-накрест, в блестящих полуботинках и сверкающих первозданной белизной кальсонах, в черном пиджаке и галстуке, но без рубашки а задумчиво грыз дужку очков.

– Почему не выходит Вяльцев? – спросил начальник СКБ.

Через толпу продирался Вельский с несколькими инженерами.

– Что случилось? – кричали репортеры.

– Неисправность системы образования волновода времени.

– Где Вяльцев?

– Почему они не выходят? – обеспокоено спросила Тоня у Валентины.

– …остался… неисправность… Акимов…

– Что там с Акимовым?

– Акимов остался в прошлом. Неисправность. Пропустите!

– Нет! – крикнула Тоня. – Толя!

В дверях показался Вяльцев, он молча смотрел на всех, кусал губы, дергал кадыком, кулаки его то сжимались, то разжимались.

– Ну?! – крикнул начальник СКБ.

Вяльцев пожевал губами, облизнул их.

– Акимов остался там… Транстайм неисправен… Пробиваться будем к нему… Акимов… Он должен… он выдержит…

– Толя!

Вяльцев посмотрел в сторону, откуда донесся крик. Кричала Тоня. А Валентина держала ее за плечи.

– Прошу всех разойтись, – сказал Вяльцев. – Сейчас начнем устранять неисправность. Николай Васильевич, прошу вас, приложите все свое влияние. Срочно нужны конденсаторы.

– Вяльцев! Ну, Вяльцев! Да ты без фокусов не можешь!

– Николай Васильевич, делайте со мной, что хотите. Под суд, на расстрел, куда угодно, но только прежде нужно вернуть Акимова.

– Как это произошло?

– Долго рассказывать. Случай! Нелепость! Спросите уважаемого Павла Алексеевича.

– А он-то как оказался в транстайме?

– Загадка. Вы поищите тут еще одного Павла Алексеевича. Их теперь должно быть двое.

– Еще не лучше! Объясните!

– Сам не все понимаю. Да и не время сейчас.

– Мне лучше знать, время или не время!

– Я требую конденсаторы. Только конденсаторы. Ничего больше.