Джон Уиндем - Мидвичские кукушки

Я собирался заглянуть к Либоди и еще к одному или двум знакомым, но к концу чаепития стало ясно, что все прочие визиты придется отложить на следующий раз, если мы не хотим вернуться в Лондон намного позже, чем предполагали.

Не знаю, что чувствовал Бернард, когда мы, распрощавшись с Зеллаби, ехали по дороге назад – он, с тех пор как мы приехали в Мидвич, говорил мало, и своего мнения о событиях не высказывал, – я же испытывал приятное чувство возвращения в нормальный мир. Мидвич вызывал у меня странное чувство, словно я соприкасаюсь с реальностью лишь чуть-чуть. Казалось, я опять оказался в прошлом. И если мне приходилось с трудом снова примиряться с существованием Детей, то для Зеллаби все это было уже давно позади. Невероятное стало для них обыденным. Они согласились с существованием Детей, и, таким образом, они взвалили на себя ответственность за них; теперь их должно было тревожить, не приведет ли такой modus vivendi[7] к краху. Чувство тревоги, возникшее у меня в напряженной атмосфере зала мэрии, не проходило.

Думаю, что и на Бернарда это повлияло. Я заметил, что он с повышенной осторожностью ехал через поселок, особенно мимо места, где произошла трагедия с молодым Поули. Повернув на дорогу в Оппли, он слегка увеличил скорость, и тут мы увидели четыре приближающие фигуры. Даже на расстоянии можно было безошибочно сказать, что это четверка Детей.

– Не притормозишь, Бернард? – попросил я. – Мне хочется разглядеть их получше.

Бернард сбавил скорость, и мы остановились у самого поворота на Хикхэмскую дорогу.

Дети шли в нашу сторону. В их одежде было что-то казенное: мальчики были в голубых рубашках и серых фланелевых брюках, девочки – в коротких плиссированных юбках и светло-желтых блузках. До сих пор я видел только двоих Детей около мэрии и не успел как следует рассмотреть их лица.

Дети подошли ближе, и оказалось, что они еще больше похожи друг на друга, чем я ожидал. Все четверо были одинаково загорелы и хорошо сложены. Странный блеск кожи, заметный во младенчестве, теперь почти полностью был поглощен загаром. У них были одинаковые темно-золотистые волосы, прямые узкие носы и довольно маленькие рты. Пожалуй, больше всего говорил об их чужеродном происхождении разрез и цвет глаз, но это была абстрактная чужеродность, не вызывавшая ассоциаций ни с одной из известных рас. Я был не в состоянии отличить одного мальчика от другого и сомневаюсь, что отличил бы по лицу мальчика от девочки, если бы не разные стрижки.

Вскоре я уже хорошо видел их глаза. Я успел забыть, насколько удивительны они были у младенцев, помнил только, что они были желтыми. Но глаза были не просто желтыми, они светились золотым сиянием. Это выглядело довольно странно и тревожно, но в них была и своеобразная красота. Они походили на живые полудрагоценные камни.

Я продолжал зачарованно вглядываться в лица Детей, пока они с нами не поравнялись. Скользнув по машине коротким, безразличным взглядом, Дети свернули на Хикхэмскую дорогу.

Рядом с ними я ощутил неясное беспокойство. Объяснить его причину я бы не смог, но перестал удивляться тому, что во многих семьях им без всяких протестов позволили уйти и жить на Ферме.

Мы еще немного посмотрели им вслед, потом Бернард протянул руку к ключу.

Неожиданный выстрел заставил нас подскочить. Резко повернув голову, я увидел, как один из мальчиков падает на дорогу лицом вниз. Остальные трое Детей застыли на месте.

Бернард открыл дверцу и начал вылезать из машины. Неподвижно стоявший мальчик обернулся и взглянул на нас. Под тяжелым взглядом его золотых глаз я вдруг почувствовал мгновенную слабость и смятение. Потом мальчик перевел свой взгляд дальше.

Из-за изгороди с противоположной стороны дороги раздался второй выстрел, более глухой, и затем откуда-то издали послышался крик.

Бернард выскочил из машины, и я бросился за ним. Одна из девочек опустилась на колени возле упавшего мальчика. Когда она дотронулась до него, он застонал и вздрогнул. На лице стоявшего мальчика застыло страдание. Он тоже застонал, как будто стреляли в него. Обе девочки заплакали.

Потом откуда-то издалека, из-за деревьев, скрывавших Ферму, жутким многократным эхом отдался стон, смешанный с хором плачущих юношеских голосов.

Бернард остановился. Я почувствовал, что волосы у меня встают дыбом.

Снова раздалось многоголосое завывание, сквозь которое на высокой ноте пробивался плач, а потом мы услышали топот множества ног.

Мы с Бернардом даже не пошевелились. Сначала меня удерживал на месте страх, потом – ощущение, что я здесь абсолютно лишний и просто случайно оказался свидетелем того, чего совершенно не понимаю.

Мы стояли и смотрели, как полдюжины мальчиков, совершенно неотличимых друг от друга, подбежали к упавшему и подняли его с земли. И лишь когда они унесли его, я услышал совсем другой плачущий голос, доносившийся из-за изгороди с левой стороны дороги.

Вскарабкавшись на насыпь, я заглянул через изгородь. В нескольких ярдах от нее, закрыв лицо руками, стояла в траве на коленях девушка в летнем платье; тело ее сотрясали рыдания.

Вместе с Бернардом мы перебрались через изгородь. Теперь я мог видеть человека, лежавшего ничком перед девушкой; из-под его тела торчал приклад ружья.

Услышав шаги, девушка мгновенно перестала рыдать и в ужасе подняла голову. Увидев нас, она обмякла и беспомощно заплакала.

Бернард подошел к ней и поднял ее на ноги. Я посмотрел на тело. Это было очень неприятное зрелище. Наклонившись, я попытался прикрыть пиджаком то, что осталось от головы, а Бернард отвел девушку в сторону, осторожно ее поддерживая.

На дороге послышались голоса, и, когда мы подошли к изгороди, там уже было нескольких человек.

– Это вы стреляли? – спросил один из них.

Мы отрицательно покачали головами.

– Там мертвый, – сказал Бернард.

Стоявшая с ним рядом девушка всхлипнула.

– Кто это? – спросил тот же человек.

– Это Дэвид, – выговорила девушка сквозь рыдания. – Они убили его. Они убили Джима; теперь они убили и Дэвида. – И она снова залилась слезами.

Один из мужчин вскарабкался на насыпь.

– О, Эльза, это ты, девочка! – воскликнул он.

– Я пыталась остановить его, Джо… Я пыталась остановить, но он меня не слушал, – сказала она сквозь слезы. – Я знала, что они его убьют, но он не слушал… – Речь ее стала бессвязной, и она, дрожа, прижалась к Бернарду.

– Нужно увести ее отсюда. Она в шоке, – сказал я. – Кто-нибудь знает, где она живет?

– Да, – сказал Джо и решительно взял девушку на руки, как будто она была ребенком. Он спустился с насыпи и отнес ее, плачущую и дрожащую, к машине. Бернард повернулся к другому мужчине.