Эллис Питерс - Неугомонная мумия

Когда мы вошли в столовую, я поняла, что возвращение Рамсеса считается в доме фактом непреложным. На лице Уилкинса была написана высокомерная покорность - этой кислой миной дворецкий дает знать о своем дурном настроении. В отличие от него Джон, наш лакей, так и сиял. Он, как и Роза, по необъяснимой причине души не чает в Рамсесе.

Я уже давно смирилась с невозможностью научить Эмерсона, о чем можно и о чем нельзя говорить в присутствии слуг. Уилкинс не смирился, но власти у него не много. За обеденным столом Эмерсон не только распространяется о личных делах, но и часто просит совета у Уилкинса или Джона. На все вопросы у дворецкого один ответ: "Не могу ничего сказать, сэр", а Джон, который до появления в нашем доме никогда нигде не служил, быстро приспособился к прискорбным привычкам Эмерсона и охотно делится своими соображениями.

Однако в тот вечер мой дорогой супруг вливал в себя суп, отпуская пустые замечания о погоде и цветочках. У меня зародились подозрения, что он что-то замышляет. Так оно и оказалось. Как только Джон удалился за второй сменой блюд, Эмерсон заметил как бы невзначай:

- Мы должны составить план зимней экспедиции, Пибоди. Ты возьмешь с собой горничную?

Во всех наших экспедициях мы обходились без слуг. Сама мысль о том, что Роза в своем аккуратном черном платье и кружевном чепце будет на четвереньках вползать в палатку, вызывала неудержимый хохот. А вид горничной, с метелкой для пыли прогуливающейся по гробнице, вполне мог свести в эту самую могилу, о чем я и сказала Эмерсону.

- Ты поступай как хочешь, Пибоди, но мне в этом году могут понадобиться услуги лакея. Джон... - к тому времени молодой человек уже вошел с ростбифом в столовую, - ты не хотел бы поехать с нами в Египет?

Уилкинс успел спасти блюдо, прежде чем весь соус оказался на полу. Джон всплеснул руками и счастливо залепетал:

- Что, сэр? Я, сэр? О, сэр! С большим удовольствием! Вы серьезно это предлагаете, сэр?

- В противном случае я не стал бы заводить об этом речь, - с негодованием пророкотал Эмерсон.

- А может, ты просто лишился рассудка? - поинтересовалась я.

- Ну-ну, миссис Эмерсон, pas devant les domestiques*. - И мой ненаглядный супруг ухмыльнулся.

______________

* Не перед слугами (фр.).

Разумеется, на его замечание, отпущенное исключительно с целью вывести меня из себя, я и не подумала обращать внимание. Поскольку Эмерсон сам завел разговор, я решила выбить из него все здесь и сейчас.

- Зачем тебе понадобился личный слуга? Ты ведь даже в Англии прекрасно обходишься своими силами. С какой стати брать камердинера в Лук-сор?

- Я имею в виду... - начал Эмерсон.

Его перебил Джон:

- Прошу вас, сэр, прошу вас, мадам! От меня будет прок, честное слово. Я могу подметать гробницы и чистить вам обувь. Уверен, из-за песка обувь там надо часто чистить...

- Прекрасно, прекрасно, - похвалил Эмерсон. - Значит, решено! Уилкинс, что вы, черт возьми, медлите? Я умираю от голода.

Уилкинс даже глазом не моргнул. Судя по всему, его поразила какая-то редкая болезнь и он потерял способность двигаться.

- Джон, поставьте блюдо на стол, - покорно сказала я. - И уведите мистера Уилкинса.

- Да, мадам. Спасибо, мадам. О, мадам...

- Поторопитесь, Джон.

С виду Джон - человек солидный, но на самом деле он очень молод, и на его юном лице отражаются все чувства. Когда Джон возбужден, лицо его багровеет; когда он одержим недобрыми предчувствиями, то становится бледнее савана. Сейчас его пухлые щеки окрасились нежным румянцем - верный признак, что Джон на седьмом небе от счастья. Подхватив своего окаменевшего босса под локоть, он вытащил его из столовой.

Эмерсон набросился на мясо, старательно избегая моего взгляда. Но в изгибе его губ угадывалось самодовольство, всегда выводившее меня из себя.

- Если ты считаешь тему закрытой, то глубоко заблуждаешься, - ледяным тоном заговорила я. - Честное слово, Эмерсон, ты должен стыдиться. Неужели так никогда и не научишься себя вести?! Из-за тебя бедного Уилкинса поразил столбняк, а доверчивый Джон теперь убежден, что ему предстоит захватывающее путешествие.

- Будь я проклят, если стану извиняться перед Уилкинсом, - довольно чавкнул Эмерсон. - Чей это дом, в конце концов, мой или этого напыщенного типа? Если в своем собственном доме я не могу говорить что хочу...

- Уилкинс переживет, бедняга давным-давно привык к твоим выходкам. Меня заботит Джон. Он будет очень разочарован...

- Удивляюсь тебе, Амелия, - перебил меня Эмерсон, вытирая губы. - Ты в самом деле решила, будто Джон мне нужен в качестве камердинера? Я намерен поручить ему совсем иные обязанности.

- Рамсес... - понимающе протянула я.

- Разумеется! Конечно, я души не чаю в нашем мальчике, но он способен на совершенно ужасные проделки. Я не смогу сосредоточиться на работе, если буду все время тревожиться за него.

- Вообще-то я собиралась по приезде в Каир нанять сметливую женщину, чтобы она присматривала за нашим...

- Женщину?! - Эмерсон выронил нож. - Милая Пибоди, да ни одна египтянка не справится с Рамсесом! Египтянки балуют своих детей до невозможности, а те, что работают на англичан, к тому же привыкли потакать представителям так называемой высшей расы. Высшей! У меня кровь вскипает, когда я слышу...

- Не уклоняйся от сути. - Пристрастие Эмерсона к теме угнетенных египтян известно всем. - Тогда мы найдем мужчину. Сильного и крепкого...

- Как Джон! Пораскинь мозгами, Амелия. Даже если мы отыщем в Каире подходящего человека, то туда еще надо доехать.

- И что?

- Рамсес на борту корабля без присмотра... Ужас! - Смуглое лицо Эмерсона даже побледнело. - Во-первых, он может выпасть за борт... Во-вторых, мы должны подумать о других пассажирах, о команде, о корабельных механизмах, наконец! Немного усилий со стороны Рамсеса, и мы пойдем ко дну, Пибоди! От нас не останется ни-че-го! Разве что одинокий спасательный круг.

Я поежилась и поспешила стряхнуть кошмарное видение.

- По-моему, это преувеличение. - В голосе моем явно недоставало уверенности.

- Возможно... - Эмерсон бросил на меня взгляд, который я хорошо знала. - Но есть и другие трудности, Амелия. Если за Рамсесом никто не будет приглядывать, ему придется жить в нашей каюте. Путешествие продлится две недели! Если ты думаешь, что я способен на столь длительное воз...

Я вскинула руку, призывая его замолчать: в столовую вернулся Джон с блюдом брюссельской капусты. Лицо его сияло, как солнце над пирамидами Гизы.

- В этом есть резон, дорогой. Признаюсь, мне такое соображение не приходило в голову.

- Правда? - Эмерсон прожег меня гипнотизирующим взглядом. - Значит, пора тебе кое о чем напомнить...

Что он и сделал в ту же ночь, и весьма убедительно.