Андрей Бельтюков - Секта

Мак Фейдак вытянул голову из-за стойки и сквозь стеклянную, заляпанную бесчисленными пальцами входную дверь увидел позднего (раннего?) гостя.

Он узнал его тотчас.

Светловолосый мужчина в черных брюках и серой спортивной куртке.

Приехал на "тандеберде" 94-го года. Переночевал, позавтракал в номере. Расплатился наличными, уехал около одиннадцати. Как его имя? Позвольте-ка… вот сейчас, в книге найдем запись… Пожалуйста: зарегистрировался как Джон Росс. Нет, ничего необычного не отмечено.

Все было так. За одним исключением: никакой Джон Росс в мотеле Фейдака не должен был появляться.

Не должен. Маку Фейдаку платили за несуществующих клиентов — каждый раз столько, что можно было закрывать лавочку и жить безбедно полгода. Ему платили за то, чтобы он клялся на Библии, давая показания, и он клялся и ни разу еще не был пойман, обеспечивая липовые алиби. Но сегодня клиент явился сам — во плоти и крови. И притащил с собой девчонку — о ней Фейдаку вообще не сказали ни слова. Все это, вместе взятое, ему не понравилось. Более того: Мак Фейдак испугался. Он испугался бы еще сильнее, имея представление, что ждет его впереди.

Мужчина занял одноместный номер в самом конце коридора. Для девчонки был снят номер напротив. Он видел, как она расписывалась в книге регистрации: Энни Грин. Отчего-то ему подумалось, что это ее настоящее имя. Он усмехнулся, вспомнив удивленное лицо портье. Ну ничего, одним делом у него теперь меньше — не надо тщательно протирать все, к чему мог бы прикоснуться клиент. А деньги он уже получил.

Часы показывали без десяти пять, но в этих краях светало поздно, и за окном было еще совершенно темно. Тени деревьев изгибались на потолке, сплетаясь в причудливые узоры.

Спать не хотелось, и мужчина знал причину.

Впервые за долгие годы контракт не был выполнен с первой попытки. И что помешало? Если разобраться, ничто, кроме некоего смутного чувства — что требуется срочно сматываться. Теперь придется все начинать сначала. Его никто не торопил, но он знал: ежели не управится за неделю, контракт вполне могут поручить другому. Это представляло собой не только потерю денег. Это могло означать нечто гораздо худшее.

Далеко внизу, в холле, послышался слабый шум и едва различимые голоса. Гости? Но почему не было слышно шума подъехавшей машины? За окном пронзительно и тоскливо закричала ночная птица.

Он проснулся около одиннадцати. Не торопясь принял душ, побрился.

Хотелось есть, но в этой дыре завтрак в номер не входил в число оказываемых услуг. Он вышел в коридор — в левой руке дорожная сумка — и сразу столкнулся со своей вчерашней попутчицей. Посвежевшая после сна, девушка смотрелась неплохо, даже мужской желтый свитер с закатанными рукавами не портил ее.

— Доброе утро. — Она поздоровалась первой.

Мужчина кивнул. Похоже, девчонка собиралась продолжить знакомство.

Они спустились вниз. — Он пропустил ее вперед, чтобы ей не пришла мысль взять его под руку. Все слишком напоминало быструю ночь любви в пятиразрядном придорожном мотеле. Возможно, девица неплоха… но — место не то и совсем не то время.

Мак Фейдак по-прежнему восседал на огромном табурете за своей стойкой, любезно улыбаясь, — словно не нуждался ни в сне, ни в отдыхе.

— Здравствуйте, мисс Грин!

Энни кивнула на ходу, направляясь к двери. Мужчина шел следом, равнодушно ожидая приветствия Мака Фейдака. Однако тот даже не повернул голову в его сторону. Это было странно. Более того, это было неправильно.

Мужчина замедлил шаг. Рефлексы непроизвольно включились — так срабатывает электронная защита при коротком замыкании в цепи.

Мак Фейдак, не отрывая взгляда от спины Энни, которая уже подошла к выходу, сунул руку под стойку — и в тот же миг вытащил вновь. Но пальцы его, более привычные к пересчету купюр, теперь сжимали револьвер с коротким, будто обрубленным стволом. Ствол был наведен точно в спину девушки.

Мужчина сделал единственное, что было возможно в этой бессмысленной, совершенно невозможной ситуации.

Он прыгнул вперед, ногой нанося удар по стойке из фальшивого красного дерева. Вложить в движение всю силу было нельзя — он стоял слишком далеко, — и удар пришелся по касательной. Тем не менее верхняя доска треснула, стойка качнулась, несильно толкнув в грудь Мака Фейдака.

Выстрел в узком, крохотном холле был оглушительным. Стеклянная дверь лопнула и раскололась в верхней части. Осколки весело запрыгали по полу.

Энни упала.

В тот момент мужчина подумал, что Мак все-таки подстрелил девчонку. Двигаясь с невозможной для обычного человека пластикой и быстротой, мужчина левой рукой ухватил Мака Фейдака за жесткую шевелюру и одновременно основанием правой ладони коротко ударил в точку, где сошлись густые брови портье и начиналась горбинка носа.

Послышался негромкий странный звук.

Мак Фейдак запрокинул голову и упал вместе со своим табуретом. Грохот, который он произвел при падении, был сравним с шумом от выстрела.

— Скорее! Возьмите его револьвер!

Мужчина не узнал ее голоса — и лица. Это вновь была вчерашняя маска ужаса. Голос походил на шипение спускаемого баллона.

"Горловой спазм. Реакция. Так бывает".

— Револьвер я заберу, но спешка уже не требуется. У нас около двух минут — вполне хватит, чтобы убраться.

— А он?.. — Энни кивнула в сторону стойки, все еще держась руками за шею.

— Он мертв.

— Да… я… — Она вдруг бросилась в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

— Назад! — Сверху уже слышались взволнованные голоса постояльцев. Но Энни бежала, прыгая через ступени.

— Ч-черт!

Мужчина в несколько шагов пересек парковочную площадку. Запустив двигатель "тандеберда", он швырнул на заднее сиденье дорожную сумку, с которой не расставался ни при каких обстоятельствах. Выжал сцепление, правая нога легла на газ. Где-то вдали выли сирены полицейских машин.

"Тридцать секунд, — подумал он. — Она будет здесь через тридцать секунд — или не будет вообще".

Осень ушла ночью. Был ясный, солнечный день, но осень уже покинула эти края, отступая все дальше к югу. Черный "тандеберд" стоял в придорожном лесу, ярдах в пятидесяти от шоссейки. Невидимые отсюда, по трассе сновали машины, порой проносились груженые трейлеры или "грейтхаузы", — тогда почва устало содрогалась и ключи в замке зажигания слегка дребезжали.

— Я хочу, чтобы ты мне рассказала все, что знаешь, — проговорил мужчина. — Все. И это может оказаться важным в первую очередь для тебя самой.

Вместо ответа девушка приподняла край своего безразмерного свитера и вытащила заткнутую за пояс джинсов мятую картонную папку. В последний раз папку, схожую с этой, мужчине приходилось видеть на предпоследнем курсе колледжа у преподавателя английской литературы, в которой тот собирал худшие сочинения выпускников на протяжении последних двадцати лет.