Юлиана Белозерова - Подкидыш

Внезапно раздался чей-то оклик:

— Ваше высочество!

Я притормозила и осторожно заглянула в комнату, откуда, как мне показалось, донесся голос. Помещение было совсем крошечным, я таких здесь еще не видела. В центре лежал пушистый красный ковер, кружком, занимая почти все пространство, расставлены кожаные кресла. Неизменная стеклянная стена закрыта шторами, и в комнате полумрак. В самом углу — небольшая барная стойка. Рядом стоял какой-то человек, в руке у него был стакан. Растрепанные волосы, одет опрятно, но довольно просто.

— Не узнаете, ваше высочество?

Судя по интонации, он улыбался.

— Э-э… тут темно, — пробормотала я, входя в комнату.

— Гаррет Стром, отец Виллы, — сказал он.

— Ах да! Рада вас видеть.

Гаррет был одним из немногих здесь, кто мне понравился сразу и безоговорочно.

— Могу вам чем-то помочь? — спросила я из вежливости, хотя помочь уж точно не могла ничем и никому.

— Нет. Я просто жду вашу мать. Но, насколько понимаю, день сегодня долгий предстоит, так что я начал заранее, — Гаррет многозначительно поднял стакан.

— Ага.

— Выпьете что-нибудь? — предложил Гаррет. — Думаю, Элора вас уже загоняла, так что не повредит.

Я задумчиво закусила губу. Вообще-то я никогда еще не пила ничего серьезного, ну разве что бокал вина за ужином. Почему бы не попробовать? Но если Элора об этом узнает, наверняка убьет, а Финн окончательно во мне разочаруется.

— Нет, спасибо, — я покачала головой, — не стоит.

— Выглядите усталой. Присядьте, передохните, соберитесь с мыслями.

Я опустилась в глубокое кресло.

— Так чем она вас изводила сейчас? — спросил Гаррет, устраиваясь напротив.

— Схемой рассадки гостей. Но я ведь никого не знаю, и толку от меня никакого. Наверное, она лишний раз хотела уличить меня в бестолковости.

— Думаю, ваша мать просто хочет, чтобы вы почувствовали себя своей во дворце.

— Только я бы предпочла этого не чувствовать, — пробормотала я. — Они с Авророй только и делают, что бросают на меня ледяные взгляды и шипят, что бы я ни сказала.

— Не обращайте на нее внимания, — посоветовал Гаррет.

— На которую из них?

— На обеих, — рассмеялся он.

— Простите. Не стоило мне все это на вас вываливать.

— Не извиняйтесь, я знаю, насколько это нелегко. И сдается мне, Элора предъявляет к вам завышенные требования.

— Она хочет, чтобы я во всем была идеальна. Но ведь я здесь всего лишь несколько дней.

— Думаю, вы сильная девочка. Такая же, как мать. Может, сейчас вам и сложно в это поверить, но все, что делает Элора, она делает с одной целью — защитить вас.

До этого никто не сравнивал меня с Элорой, и удивительно, но мне стало приятно. Я вдруг осознала, что Гаррет называет ее по-свойски, просто по имени. Значит, у них близкие отношения.

— Спасибо, — пробормотала я.

— Говорят, к вам вчера заходила моя дочь.

— Да. Она мне очень помогает, — улыбнулась я.

— Я очень рад этому.

Мне показалось, что он облегченно вздохнул. Интересно, какого ответа он от меня ждал?

— Я понимаю, иногда она бывает такая… — Он покачал головой. — В общем, она Вилла. Но, поверьте, у моей дочери добрая душа.

— Я знаю.

При знакомстве девушка показалась мне избалованной и капризной, и, думаю, первое впечатление было верным, но при всем при том Вилла очень искренняя и отзывчивая — это я тоже успела понять.

— Она вечно пикируется с Финном, но тут ничего личного. — Гаррет прокашлялся. — Нет, на самом деле как раз личное. Он был ее искателем. И был очень строг с ней, а Вилла терпеть не может, когда ее одергивают. Возможно, она и обижена на него, но уважает, в этом я не сомневаюсь.

— Думаю, Финн в состоянии за себя постоять. — Не сомневаюсь, — согласился Гаррет. — Я пытаюсь убедить ее терпимее относиться к манксам, особенно к Рианнон. Но пока безуспешно.

— А почему она ее не любит?

Я уже видела, как Вилла обращается с Рианнон, — сплошь колкости и ехидные замечания. Даже Аврора обзавидовалась бы.

— Дело в том, что Рианнон прожила у меня девятнадцать лет, — объяснил Гаррет. — И Вилла втайне боится, что я люблю Рианнон больше, чем ее. И хотя я действительно искренне и сильно люблю Рианнон, но дочь у меня одна.

Мне и в голову не приходило, что Гаррет любит Рианнон. Что вообще кто-то из троллей может любить мансклига. Вот, например, Элора… Ох, сомневаюсь, что эта женщина способна хоть кого-то любить. С другой стороны, у трилле кроме мансклигов детей нет. А родительские инстинкты наверняка сохранились, хоть частично. Разумеется, не у всех, но для таких, как Гаррет, вполне естественно любить приемышей.

— Как думаете, Элора любит Риза? — спросила я.

— Полагаю, Элора мало кого к себе подпускает, — задумчиво ответил Гаррет и тут же улыбнулся. — Но я точно знаю, что вас она любит.

— Ага, в глаза бросается.

Что он понимает в материнской любви? Меня-то можно назвать экспертом по чокнутым мамашам.

— Она говорит о вас с большой нежностью. Разумеется, когда вас нет рядом. — Он рассмеялся.

Интересно, насколько близки их отношения с Элорой? Уж больно свободно он ее обсуждает.

Мне вдруг представилась следующая картина: Элора в халате перед туалетным столиком, а Гаррет лежит в постели. Элора рассеянно говорит, что я красивее, чем она ожидала. И, прежде чем он успевает ответить, приказывает ему одеваться.

Я помотала головой, отгоняя непрошеную картинку, и выпалила неожиданно для себя:

— Вы с Элорой встречаетесь?

— Я бы не назвал это встречами, — фыркнул Гаррет и приложился к стакану. — Скажу так: мы с ней близки настолько, насколько это для нее возможно. По крайней мере, насколько это возможно сейчас.

— Сейчас? Но что это значит?

— Элора не всегда была столь неприступной и сдержанной, не всегда была такой снежной королевой, которую вы знаете и боитесь.

В его словах звучала горечь. И давно у них роман? Может, еще с тех пор, как она была замужем за моим отцом?

— А почему она изменилась?

— Потому, почему меняются все. Опыт. Всех меняет жизненный опыт.

Он повертел в руках стакан, гоняя по стенкам остатки напитка.

— А что случилось с моим отцом?

— Похоже, вы всерьез настроены все разузнать, да? — Гаррет искоса посмотрел на меня. — На этот разговор у меня выпивки не хватит.

Он одним глотком осушил стакан.

— И все же, что с ним случилось? — не отставала я.

— Это было очень давно. — Он помолчал. — И Элора очень горевала, когда это произошло.

— То есть она его любила? По-настоящему?

Неужели моя мать, эта ледяная статуя, когда-то была способна на страстное чувство? Что-то не верится. По-моему, раздражение и злость — вот и все чувства, которыми она может поделиться.