Василий Головачёв - Контакты особого рода

Аппаратура инженерно-технического обеспечения, очевидно, вырубилась, и кабинет представлял собой голую серую комнату с закругленными углами, неуютную до неприличия.

Керри Йос заметил вошедших, встал и вытер слезящиеся глаза.

— Слаботочные системы!.. — пробормотал он. — Это называется слаботочные системы! Проходите, чего встали. Сесть не предлагаю, не на что пока.

— Вызвать техника? — предложил Богданов.

— Через минуту прибежит сам, должна была сработать линия аварийного оповещения.

— Авария в Управлении аварийно-спасательной службы! — фыркнул Томах. — Нарочно не придумаешь.

— Разве первый раз нас подводит техника? — спросил хладнокровный Никита. — Забыл историю с коггом Хрусталева?

Томах перестал улыбаться и пожал плечами.

— Все равно это нетипично, вот и смешно. А техника, кстати, делается человеческими руками.

— Что ты хочешь сказать?

— Кто-то не слишком добросовестно смонтировал стол, вот и все. В этих словах можно найти объяснение любой аварии: «Не слишком добросовестно». Кстати, в конечном итоге и это следствие равнодушия. Да-да, равнодушия: к работе, к порученному делу, к результату своего труда.

— Пресловутая теория равнодушия… Скоро ты станешь применять ее везде, где можно и где нельзя.

— Разве я не прав?

— Прав, — буркнул Керри Йос, горестно принюхиваясь к запахам сгоревшей изоляции, нагретого пластика, металла. — Но не увлекайся. И вообще соперничать в остроумии разрешено только вне кабинета. Докладывайте о проделанной работе.

Богданов вынул из кармана белых брюк кассету видеозаписи и протянул начальнику отдела.

— Здесь подробный отчет.

— Потом просмотрю. Вкратце основные положения.

— Сесть бы… — сказал Томах себе под нос, озираясь. — Надо было вместе с конформной мебелью предусмотреть обычную.

Керри и Никита посмотрели на него с одинаковым выражением, но в это время в кабинет вошел молодой человек в синем универсальном костюме техника. Он вкатил за собой низкую тележку с какими-то коробками, вежливо поздоровался и подошел к столу. Видимо, ему не надо было объяснять, что делать.

Он вскрыл боковину стола, достал оттуда моток тонкого шнура-световода со штекером, размотал шнур и воткнул штекер в разъем на стене у пульта. Потом подключил к блокам в нескольких местах миниатюрные датчики в коробках, соединил их паутиной проводов, надел на голову эмкан и принялся за устранение неисправностей. Все это он делал так быстро, споро и со вкусом, что у молча наблюдавших за ним инспекторов «слюнки потекли» от его профессиональной, мастерской работы.

Через несколько минут русоволосый техник снял эмкан, тряхнул чубом, улыбнулся смущенно, заметив, что за ним наблюдают, и с треском отсоединил несколько блоков стола, маслянисто-желтоватых, узорчатых, словно изъеденных жуком-древоточцем.

— Вот причина дыма. — Он бросил тяжелые кубики в коробку; на блоках не было видно ни одного следа пожара. — Кто-то перепутал сигнальные и силовые разъемы видеопласта, произошло небольшое КЗ[21], и автомат защиты вырубил всю аппаратуру кабинета. Сейчас все будет работать.

Техник вставил в гнездо на столе странной формы ключ, и тут же одна из стен превратилась в окно, а остальные приобрели нормальную янтарно-золотистую окраску.

— Все. Разрешите идти?

— Идите, — сказал Керри Йос. — Спасибо. Да, постойте, а блоки! Вы же вынули из стола какие-то блоки…

— А, это… — Парень собрал инструменты и покатил тележку к двери. — Я заменил неисправные системы дублирующими. Как-нибудь принесу смену и вставлю. До свидания.

Дверь закрылась.

— Он принесет, — успокоил начальника Томах с изрядной долей иронического сочувствия. — Если только «кто-то» снова не перепутает разъемы… не представляю, как это можно сделать.

Керри Йос почесал затылoк и, обойдя стол, сел в свое «официальное» кресло, выращенное автоматом. Тронув нужные сенсоры, вырастил стулья для посетителей, и они сели, посерьезневшие, словно только сейчас вспомнили о статусе начальника отдела безопасности УАСС.

Керри выбрал видеокомпозицию, кабинет превратился в любимый ему уголок джунглей Мадагаскара.

— Ромашин признался, что встретил «зеркальный перевертыш» на Земле, — начал Богданов, — причем у себя в кабинете, и принял его за фантом «динго». И еще он говорит, что часто видел подобные «зеркала» в детстве: они сопровождали все его игры и возникали и исчезали внезапно. Но в те времена он не искал им объяснений — не представляли интереса.

— Это точно?

— Если верить Филиппу, да, а я склонен ему верить.

— И все же документально подтвердить это невозможно. Возьмем на заметку, хотя я и не верю, что Наблюдатель действовал двадцать лет назад, следя за одним человеком. Мелко это для него… если только… Вы предлагали Ромашину стать спасателем-безопасником? Стажировка стажировкой, а его желания могли измениться.

— С ним все в порядке, характер у него есть.

— Не спешим ли мы? Я слышал, он сделал какое-то открытие в области ТФ-связи.

— Вывел формулу ТФ-трансгрессии, за что и получил степень магистра технических наук.

— Но, насколько мне известно, он не смог довести работу до конца. Терпения не хватило или смелости?

«Однако, — подумал Станислав, — ну и осведомленность у Керри!»

Вслух же сказал:

— Дело не в терпении или смелости. Просто наша земная математика пока не в силах постичь всю глубину открывшейся проблемы. Не доросла. Филипп не захотел работать над локальными задачами, не осилив всей проблемы сразу. — Максимализм в высшей степени! Мне это не очень-то нравится. А что за проблема? Говоря проще, я не ТФ-физик.

— В формуле Ромашина — под таким названием она и войдет в научную информатуру — заложена потенциальная возможность передвижения на сверхдальние расстояние без громад метро.

— Идея интересная! Способный парень. Может быть, ему место не в оперативном секторе, а, скажем, в техническом центре управления? На крайний случай в бригаде эфаналитиков.

— Я предлагал ему альтернативу, но он выбрал оперативную работу.

— По правилам, ему бы надо пройти испытательный срок…

— Конечно, что он и делает. Программу испытаний я составил лично, сегодня представлю на ваш суд. Но случай на СПАС-семь, мне кажется, в какой-то мере помог Филиппу определиться. Работа в Институте ТФ-связи и спортивные достижения давались ему слишком легко, что и определяло его кредо скольжения по жизни, а он самолюбив и, познав вкус борьбы, многого добьется. В нашей же работе борьбы хватает: со временем, с пространством, с обстоятельствами, с самим собой, наконец. К тому же у него есть личная цель.