Стивен Бакстер - Корабли времени

Представляю, какой шум могло вызвать появление морлока в полицейском участке! В этом веке Нево был совершенно беззащитен – также как я во время своего первого путешествия в будущее, куда не догадался прихватить даже кочерги.

– И потом, кроме полиции, на вас могут обратить внимание собаки. Нет уж, Нево, давайте жить по правилам этого века. Здесь по ночам ходят лишь подозрительные субъекты.

– А что подумает хозяин, если я появлюсь в доме рядом с вами?

– Хозяин?

Тут я несколько опешил, забыв, что речь идет обо мне самом. Молодом человеке из 1873-го года. Я вздохнул:

– Меня и сейчас трудно чем-нибудь удивить. А уж в те времена… Впрочем, остается уповать на собственную рассудительность и готовность к всякого рода сюрпризам. И потом, ваше присутствие поможет мне. Вы – мое доказательство.

И без дальнейших колебаний я дернул шнур дверного звонка.

В доме хлопнула дверь, и послышалось раздраженное: «Сейчас, сейчас!» Затем шаги по короткому коридору, соединявшему лабораторию с остальным домом.

– Это я, – прошептал я Нево. – Прислуга уже спит.

Ключ завозился в замочной скважине.

Нево шепнул:

– Очки…

Я снял этот анахронизм и спрятал в брючный карман – и тут же дверь распахнулась.

На пороге стоял молодой человек с лунным сиянием на лице – от свечи, которую он держал перед собой. Скользнул по мне взглядом, с головы до ног, он с явным непониманием воззрился на Нево.

– Какого дьявола вам нужно? Не могли прийти утром?

Я открыл рот – но все приготовленные слова, которые могли объяснить мое появление, тут же вылетели из головы.

Так я предстал перед самим собой – двадцатишестилетним!

3. Моисей

С этого времени я раз и навсегда окончательно пришел к выводу, что все мы без исключения пользуемся зеркалом как самообманом. Отражение, которое мы видим перед собой, настолько сильно находится под нашим контролем, что мы выделяем в нем, пусть бессознательно, лучшие черты, и складываем в уме образ, который не узнают даже ближайшие друзья. И, конечно, стираем «случайные черты», представляя себя в наиболее выгодном свете и ракурсе.

И вот передо мной оказалось истинное мое отражение, которое вышло из-под контроля – и, доложу вам, зрелище было непростое.

Ростом он был вровень со мной – в противном случае я бы к своему малоприятному удивлению обнаружил, что за 18 лет несколько сократился в объеме. Широкий лоб (на что мне указывало немало людей) и редкие волосы, еще, впрочем, не тронутые сединой. Глаза ясные, нос прямой, широкие мужественные скулы. Однако едва ли меня можно было назвать красавцем: бледность лица, хранившего печать уединенных часов в библиотеках, аудиториях и лабораториях, начисто отметали предположение о сердцеедстве.

И еще одно смутило меня – я обнаружил в себе черт морлока. Неужели у меня так торчали уши?

Но больше всего привлекло внимание, во что я был одет.

На нем был так называемый в наши времена «костюмчик донжуана»: короткий красный сюртучок на черно-желтый жилет, застегнутый на тяжелые медные пуговицы, высокие ботинки такого же желтого цвета и букетик цветов, приколотый в петлицу.

Неужели я когда-то так по-дурацки одевался? Наверное!

– Поразительно, – невольно вырвалось у меня. – Какой-то клоун!

Кажется, он не понимал, что происходит – он не узнал меня, но с ответом не замешкался:

– Пожалуй, лучше всего захлопнуть дверь перед вашим носом, сэр. Вы, что, специально взбирались по холму, чтобы раскритиковать мой костюм?

Бутоньерка на лацкане заметно увяла, и мне показалось, что от моего двойника веет ароматом бренди.

– Скажите, сегодня, в самом деле, четверг?

– Довольно странный вопрос.

– И все же?

Он поднял свечу, заглядывая мне в лицо. Казалось, оно заинтересовало его больше, нежели присутствие морлока, этой тени будущего человечества, стоявшего всего в двух ярдах перед ним! Интересно, подумалось мне вдруг: неужели вся цель моих путешествий во времени была в том, чтобы встретиться с самим собой?

Но уже не оставалось времени на иронию и метафоры.

– Да, сегодня четверг, – отозвался двойник, – а как бы вы думали? Точнее, уже пятница, потому что перевалило за полночь. И что дальше? Потрудитесь объяснить, кто вы такой, сэр, и откуда свалились на мою голову?

– Вы узнаете, кто я такой, в свое время, – ответил я. – А также, – я показал на морлока, заметив, как расширились при этом глаза негостеприимного хозяина моего дома, – кто он такой. И расскажу, отчего я не уверен ни во времени дня, ни в календаре. Но, сперва, может быть, пройдем в дом? Я бы не прочь отведать вашего бренди, которым вы так превосходно пропитались насквозь.

Он стоял, наверное, с минуту, изображая из себя статую – так что под ногами у него начала собираться лужица воска. Вдалеке я слышал сонное бормотание Темзы под ричмондскими мостами. Затем, наконец, он ответил:

– Мне следовало бы выставить вас за порог! – но…

– Понимаю, – сочувственно произнес я. В самом деле, я прекрасно знал себя. Представляю, что за предположения сейчас роились в его голове!

Он решился и отступил в дом.

Я махнул рукой Нево. Мохнатые ноги морлока ступили на паркет и зашлепали по нему. Мой молодой двойник не спускал с него глаз – и морлок в ответ посмотрел с таким же интересом.

– Это… кхм, поздно уже… Не хочу будить прислугу. Пройдем в гостиную, там камин еще не остыл.

В коридоре было темно, видны были только декорированные панели да рожки вешалок для шляп. Да силуэт негостеприимного хозяина, подсвеченный свечкой. Он шел впереди, мимо курилки. В самом деле, угли еще не растаяли в камине гостиной. Хозяин зажег свечой остальные, расставленные по комнате. Примерно дюжина фитилей осветили помещение – две из них стояли в знакомом медном канделябре на камине рядом с табачной жестянкой.

Я осмотрел уютно знакомую комнату, не переставляя удивляться, как по-разному могут выглядеть предметы, когда сравниваешь их через 18 лет. Журнальный столик у двери со стопкой газет, – вне сомнения, с разбором последней речи Дизраэли, или со зловещими рассуждениями на тему Восточного Вопроса – и мое любимое кресло с подлокотниками у огня, низкое и удобное. Только вот восьмиугольных столиков и электрических лампочек, ввинченных в серебряные лилии, что-то не было видно. Видимо, он унес их в лабораторию.

Тем временем двойник приблизился к морлоку и нагнулся над ним, уперев руки в колени.

– А это кто у нас такой? Похоже на обезьяну – или ребенка с врожденным атавизмом. Это ваш сюртук на нем?

– Вообще-то он может сам ответить на эти и другие вопросы, – заметил я, располагаясь в кресле.