Исправительная колония Земля. Российский филиал - Сергей Булин

по комнате красную жидкость. Он поднял на неё глаза и произнёс неожиданное для нас «Я всё уберу», как будто она ругала его за испачканный пол и осколки стекла на нём.

– Пойдём за стол – твой чай остыл, – сказала Серафима Марковна и за руку повела Павла за стол.

– Я случайно уронил, – как ребёнок оправдывался Павел, пока его вела Серафима Марковна. – Я на мгновенье глаза отвёл, а потом посмотрел, а у меня в руках что-то красное. Я от неожиданности и уронил… Это правда…

– Я верю тебе, – успокоила Серафима Марковна. – Сейчас попьёшь чайку, съешь конфеток, и всё будет хорошо.

Павел сел за стол и стал потирать руки друг об дружку. Его взгляд исподлобья был похож на взгляд дикого зверя, случайно угодившего в клетку в зоопарке. Серафима Марковна придвинула к нему чашку чая и конфетницу, но Павел не притронулся ни к чаю, ни к конфетам.

– Так ты что ж, выходит, не человек? – спросил он у подсевшего за стол Гавриила.

– Ну почему же, – спокойно ответил тот, – по факту я – обычный человек. А вот по сути своей…

Гавриил сделал паузу, а Павел не дал ему договорить:

– Получается, что сатана действительно существует, и он во мне? Даниил мне правду тогда сказал, что он реален?

– Да, – так же спокойно подтвердил Гавриил. – И мы все здесь, чтобы помочь тебе с этим справиться.

– На вот, выпей чаю, – пододвинула чашку Серафима Марковна. – Я мяты тебе добавила, она успокаивает.

Павел послушно сделал пару глотков.

– Ты, главное, ничего не бойся, – продолжил Гавриил. – Сатана без твоего согласия ничего делать не будет. Ему разрешение твоё нужно, причем абсолютно добровольное. Поэтому, у тебя перед ним есть небольшое преимущество – твоя воля. Стоит тебе обрести веру, хоть немного, но чтобы это было искренне, и шансов у него против тебя совсем не станет.

– Гавриил! – неожиданно для себя вступил я в разговор, так как идея, пришедшая мне в голову, показалась мне и простой, и гениальной одновременно. – Если «кровь праведника» со временем теряет свою силу, разве мы не можем повторить переливание?

– К сожалению, нужного результата мы в этом случае не достигнем. Сатана, как и мы, в курсе про такую вещь, как иммунитет, и уже давно этим пользуется. Так что повторное переливание пройдёт впустую, – развеял мою гениальность Гавриил.

– Жаль, – искренне расстроился отец Тимофей. – Но если что, то я всегда готов.

– Похвально, отец Тимофей, но сейчас, к сожалению, это не поможет. Поэтому, выждем время, пока Павел до конца осознает с ним происходящее, и вернёмся к вопросу обретения им веры – я вижу в этом наиболее подходящее решение вопроса, – подытожил Гавриил.

– Так вроде всё хорошо уже с ним, – задумчиво произнесла Серафима Марковна. – Правда, Паш?

Но Паша молчал и тихо пил чай…

– Славно, что поиски наши закончились. Я должен съездить в патриархат, сообщить эту хорошую новость, а вы пока присмотрите за Павлом – поддержка ему сейчас крайне необходима, – напутствовал Гавриил перед своим очередным отъездом. – На всякий случай, попрошу парочку блаженных присмотреть за домом – не помешает, я думаю…

А мы, собственно, и не собирались оставлять Павла одного. Вид у него был такой, как будто его только что валенком по голове стукнули, а ногу из валенка вынуть забыли. Понятное дело – не каждый день узнаёшь, что делишь свой мозг с сущностью, которую до этого момента считал просто вымыслом.

Вечером, видя, что Павел и не думает выходить из своего «заторможенного» состояния, отец Тимофей подсел к нему поговорить. Серафима Марковна, как адвокат, тут же подсела рядом с Павлом.

– Павел, вижу я, не принял ты до сих пор увиденное тобою. Осознание есть, а принятия нет. Ты поговори со мной, расскажи, что гнетёт тебя, что не даёт согласиться?

– Да, Паш, ты лучше поговори, не молчи, – подтвердила Серафима Марковна. – Поверь, легче станет.

– Нет, Серафима Марковна, легче уже не станет, – отозвался наконец Павел. – Когда в один миг вся твоя прошлая жизнь перечёркнутой оказывается, то легче уже точно не станет.

– Да что ж такого ты в той комнате увидел, что аж крест на своей жизни готов поставить? – по-доброму возмутилась Серафима Марковна.

– Увидеть – это одно, а осознать в один миг, что жизнь свою зазря прожил и повернуть время вспять не получится, что изменить уже ничего не сможешь…

Павел взялся одной рукой за горло, как будто ему не стало хватать воздуха. Он сделал тяжёлый вдох и продолжил:

– Ты, Тимофей, прав – не принимаю я это и принять не смогу никогда! Я же как думал: у всех свои понятия, свои взгляды, своя вера… Веришь в Бога – получи, вот тебе Бог! Веришь в чёрта лысого – будет тебе чёрт! А если только в себя веришь, и надеяться больше тебе не на кого, то и нет тогда для тебя ни Бога, ни чёрта… Вот так я и жил, и чувствовал себя вполне нормально. И Бог, и сатана, и ангелы-архангелы вместе с демонами и всеми остальными для меня были всего лишь удобной сказкой, придуманной богатыми для бедных. И стакан я выронил не от неожиданности, и не от того, что появлению вина в нём испугался. А от того, что осознал, что всю жизнь заблуждался по поводу устройства этого мира. Не верил ни в Бога, ни в дьявола… А тут в один миг они стали для меня реальностью. И рвут меня на куски – один к себе зовёт, другой не пускает, не верь, говорит, останься.

– Кто зовёт? Кто не пускает? – насторожился отец Тимофей.

– Когда Гавриил начал мне чудесные свойства воды святой показывать, понял я, что имеете вы желание заполучить меня в свою команду. Хотите, чтобы с Богом я был. Но только голос мой внутри, с которым я уже несколько лет живу, отговаривать меня стал. Просил не верить, что вы мне будете говорить, так как нельзя верить тем, кто не говорит всей правды изначально. И показал он мне в тот миг, когда вода вином стала, как устроен мир на Земле. Вот тогда-то я всё и осознал… Я-то думал, что это эхо войны на мой мозг ополчилось, что голос в голове – это какое-то психическое расстройство. А это оказался самый обыкновенный сатана, в которого я до сегодняшнего дня даже не верил…

Павел заулыбался улыбкой блаженного, привстал из-за стола и подвёл итог своему монологу:

– Теперь я знаю, что Бог есть, что есть сатана, который прячется на земле в моём мозгу, что