Ольга Ларионова - Вахта «Арамиса»

— Значит, тут бывает много людей?

— Конечно! Это сейчас, осенью, гостей совсем нет. Л летом и зимой, о, сколько бывает народу! Прилетают детские экскурсии из разных интернатов посмотреть вулканы и Курильское озеро и старую электростанцию. Приезжают студенты-энергетики, которые изучают историю техники, разные ученые, туристы, художники, писатели, приезжают даже космонавты — так, отдохнуть немного… Ведь у нас очень красиво, не правда ли?

— Да, конечно…

Ксанта долго рассказывала мне про историю Паужетской геотермической электростанции, — славную, почти вековую историю большого, настоящего труда, а я думал о том, как обманчиво первое впечатление.

Вот до встречи с Ксантой, пока бродил тут один, я увидел лишь брошенный поселок в тайге, покосившуюся мачту и выбитое стекло над дверью диспетчерской, а тут течет своя жизнь — нужная, важная… Конечно, все вокруг — это уже клочок истории. Но разве история не помогает строить будущее? Мы черпаем сейчас электроэнергию из гигантских термоэлементов, опущенных в глубочайшие скважины, мы научились регулировать вулканы, сделали их безобидными факелами, которые зажигаем лишь в дни великих праздников… Достигнуть всего этого помогла и Паужетка, и эта электростанция, тепловая энергия Камбального вулкана, который верно служил человечеству целый век.

«Мы будем счастливы только тогда, когда осознаем свою, хотя бы и самую скромную, роль». Это сказал один из замечательнейших людей прошлого столетия пионер авиации на самой заре ее развития, поэт, философ. Мне сто двадцать лет, но я отнюдь не считаю, что всё позади. Почему бы не поискать счастья тут? Кажется, я смогу стать полезным… Нет, я просто убежден, что я здесь нужен.

— Это очень нехорошо, дядя Филипп, — услышал я голос Ксанты. — Ведь я уже пять минут тихонько читаю вам стихи про всякую чепуховскую чепуху, а вы киваете головой и говорите, что все правильно… «Слон побрил себе усы» — вы сказали: «Ну, конечно», а у слона даже усов не бывает… А потом, когда я прочитала, что «ракетой на Уран улетали раки», вы сказали: «Превосходно, значит так мы и сделаем»… - Голос ее дрогнул и прервался. — Зачем вы так, дядя Филипп?

Я очень смутился.

— Прости меня, Ксанта. Немного задумался. Со старыми людьми это бывает…

— А вы совсем и не старый, — сказала Ксанта, не глядя на меня. — Вам самое большее восемьдесят лет.

— Эх, девочка, если бы мне сейчас было восемьдесят! Но дело не в этом. Я хочу задать тебе один вопрос. Очень трудный вопрос. Скажи мне, как по-твоему, что для человека самое главное?

— Ну, это совсем просто, — улыбнулась Ксанта. — Самое главное для человека, чтобы он был счастлив. А для этого он только должен делать счастливыми других.

— Гм… Пожалуй, ты права, это действительно просто… Никогда бы не подумал, что все на свете т?к просто… Ну, что мы будем делать теперь?

— Теперь нам надо выпустить киберов. Наверно, им надоело сидеть выключенными. Пора им браться за работу.

Мы зашли в низкий стеклянный домик, похожий на оранжерею. Там рядами стояли смешные коротышки киберы — целый взвод работяг; это они поддерживали порядок на территории поселка и энергоцентрали.

Ксанта приветствовала всех, как старых знакомых. Включая их по очереди, она одного похлопывала по блестящему никелированному плечу, другого гладила по отшлифованной яйцевидной голове, третьему шептала что-то в раструб звукоприемника. Включенные киберы начинали шевелиться, нетерпеливо притопывали маленькими лапками, расправляли похожие на грабли механические руки и деловито бежали по своим, очевидно хорошо им известным, делам.

Бука, сидя у входа в стеклянный домик, критически оглядывал каждого кибера, словно проверял, в порядке ли тот и готов ли к выполнению задания.

— А ты, маленький, иди собирать сухие листья, говорила Ксанта очередному киберу, — их много там на дорожках. Ночью был сильный ветер. Теперь с каждым днем опавших листьев будет все больше… Ты пойдешь убирать пыль в домиках, — наставляла- она следующего. — Хорошо убирай. Потом дядя Филипп все про-верит. Вообще-то они знают, что им делать, — сказала Ксанта, поворачиваясь ко мне. — Они все настроены. Просто я с ними разговариваю, чтобы им было веселее. Они скучают тут по ночам одни. А работы сейчас совсем мало. Когда работы мало, всегда очень скучно, правда, дядя Филипп?

Я кивнул.

— О, у тебя опять насморк, малыш, — обратилась Ксанта к очередному киберу. — Понимаете, дядя Филипп, этот малютка проверяет все трубы и краны. Вот у него каждый день много дела. Ему надо обежать весь городок. Наверно, он переутомился. Уже несколько дней у него из носика капает что-то. Вот видите?

— Наверно, со-смазкой не в порядке, — сказал я. Надо будет потом посмотреть.

— Так пустить его? — спросила Ксанта.

Но включенный кибер, не дожидаясь разрешения, выскользнул из ее рук и торопливо заковылял к выходу.

— А эти — уже не могут работать, — грустно сказала девочка, указывая на целую группу киберов, сиротливо сбившихся в углу. — Они очень старенькие. Их настраивал еще мой прадедушка. Потом они разрегулировались. Вот этот, например, самый большой, если его выпустить, пробежит немного, попрыгает, перевернется и болтает лапками в воздухе. А он умел ремонтировать дорожки, счищал старую краску на стенах и наносил новую. И еще много чего умел… А вот теперь никто из наших наставников не умеет его самого починить. Мой прадедушка сумел бы, но он… — Ксанта тяжело вздохнула и умолкла.

— Значит, твой прадедушка работал тут?

— Да, он был управляющим заповедника, как теперь вы. Но весной доктор послал его лечиться в Москву.

И дедушка больше не возвратился. Мама говорила, что из Москвы он опять уехал на Алеутские острова, но она не хотела сказать, когда он вернется. И с ним нельзя поговорить по видеофону… Я думаю, что мой прадедушка просто умер, — грустно закончила Ксанта и опустила глаза.

— Ну что за мысли, — возразил я. — Теперь люди живут долго. Прадедушка еще приедет. Пройдет годик-другой — и он вернется. Вот увидишь…

— Не знаю, — тихо шепнула Ксанта. — Ведь взрослые не всегда говорят нам правду… А мы уже не маленькие. Мы многое понимаем лучше, чем думают взрослые. Через год я и мои ровесники — весь наш класс — уедем из Серебристого Лебедя. Нас повезут далеко на запад, к подножию гор Тянь-Шаня. Там мы будем жить и учиться дальше, до окончания общей школы. А сюда приедет новая группа малышей.

— Значит, здесь у вас в Серебристом Лебеде — только школа первого круга?

— Да. Первые четыре класса. И мы с Марой сейчас в самом старшем. Второй круг мы пройдем в Средней Азии.