Роберт Силверберг - Замок лорда Валентина. Хроники Маджипура

Ознакомительный фрагмент

— Его незачем толковать. Он говорит сам за себя.

Она снова сделала ему знак горящей звезды и продолжала тихо, спокойно, без интонации:

— Я видела во сне, что ты истинный Корональ Лорд Валентин, что у тебя похитили власть и память, поместили в другое тело и выпустили неподалеку от Пидруда, чтобы ты скитался и жил в праздности, в то время как кто-то другой правит вместо тебя.

Валентин почувствовал себя на краю бездны, и земля сыпалась под его ногами.

— Это было послание? — спросил он.

— Да. Я не знаю от кого — от Леди или от Короля, но это не мой сон, он был как-то помещен в мой мозг со стороны. Я видела тебя, Лорд…

— Перестань называть меня так.

— Ты стоял на вершине Замка на Горе лицом к лицу с другим Лордом Валентином, с тем черноволосым, перед которым мы жонглировали, а потом ты спустился с горы, чтобы ехать в великой процессии по всем странам, и когда ты был на юге, в моем родном городе Тил-Омоне, тебе дали наркотик, усыпили, пересадили в это тело и выбросили тебя. Не было никого мудрее тебя, но у тебя колдовством отняли силы. А я касалась тебя, Лорд, я делила с тобой ложе и была неосторожна в выражениях. Как я теперь получу прощение, Лорд?

— Карабелла!

Она дрожала от страха.

— Взгляни на меня, Карабелла.

Она покачала головой. Он встал перед ней на колени и коснулся рукой ее подбородка. Она вздрогнула, как будто он обжег ее кислотой. Тело ее застыло в напряжении. Он снова дотронулся до нее.

— Подними голову, — ласково сказал он, — и посмотри на меня.

Она медленно и робко подняла голову и смотрела на него, как на солнце, боясь его ярости.

— Я Валентин-жонглер, и больше ничего.

— Нет, Лорд.

— Корональ черноволосый, а у меня золотистые волосы.

— Умоляю тебя, Лорд, оставь меня в покое. Я боюсь тебя.

— Ты боишься странствующего жонглера?

— Того, какой ты сейчас, я не боюсь. Ты мой друг, и я тебя люблю. Я боюсь того, кем ты был, Лорд. Ты был рядом с Понтифаксом и пил королевское вино. Ты ходил по громадным залам Горного Замка, ты знал полнейшую власть над миром. Это был истинный сон, Лорд, он был отчетлив и ясен, как наяву, и не может быть никаких сомнений, что это — послание. Ты настоящий Корональ, а я касалась твоего тела, и ты касался моего, а это святотатство — чтобы такая простая женщина, как я, подходила к Короналю так близко. За это я умру.

Валентин улыбнулся.

— Даже если я и был когда-то Короналем, дорогая, то в другом теле, а в этом, которое ты обнимала ночью, ничего святого нет. Но я никогда не был Короналем.

Она пристально посмотрела на него. Голос ее уже дрожал меньше, когда она сказала:

— Ты ничего не помнишь о своей жизни до Пидруда. Ты не мог назвать имени своего отца, а когда говорил о своем детстве в Ни-Мойе, ты сам не верил этому, а имя матери ты придумал. Скажешь, это неправда?

Валентин кивнул.

— Шанамир рассказал мне, что у тебя в кошельке было много денег, но ты не имел представления о их ценности и хотел расплатиться с продавцом сосисок монетой в пятьдесят реалов. Правда?

Валентин опять кивнул.

— Получается, что ты жил, никогда не пользуясь деньгами. Ты так мало знаешь, Валентин, тебя надо учить, как ребенка.

— Да, с моей памятью что-то случилось, но это еще не делает меня Короналем.

— Все — как ты жонглируешь, как способен ко всему, чего захочешь, как ты ходишь, как ты держишься, свет, который исходит от тебя, — все говорит о том, что ты рожден для власти. Как только ты у нас появился, мы считали, что ты изгнанный принц или герцог. Но мой сон не оставляет сомнений, Лорд…

Лицо ее побелело. На минуту она преодолела страх, но теперь снова задрожала. А страх был заразителен, потому что Валентин тоже начал испытывать его. Мороз прошел по коже. Правда ли это? Неужели он был Короналем и касался Тивераса в Лабиринте и в Горном Замке? Он снова слышал голос толковательницы снов Тизаны: — Ты упал с высокого места и теперь должен возвратиться туда снова, — говорила она. Это невозможно, немыслимо. Тем не менее, говорила она, этот подъем ждет тебя, Лорд Валентин, и не я его тебе предлагаю. Это нереально, невозможно.

Да еще эти его сны, этот брат, который хотел убить его, и которого он сам убил, и Коронали, и Понтифаксы, проходившие по комнатам его души, и все прочее.

Могло ли это быть? Нет, невозможно.

— Ты не должна бояться меня, Карабелла, — сказал он.

Она вздрогнула. Он потянулся к ней, но она отшатнулась с криком:

— Нет, не трогай меня, милорд!

— Пусть я был когда-то Короналем, хоть это звучит странно и глупо, но теперь ведь я не Корональ и не в его теле, так что все, что было между нами, не святотатство. Теперь я Валентин-жонглер, кем бы я ни был в прошлом.

— Ты не понимаешь, милорд.

— Я понимаю, что Корональ такой же человек, как и все прочие, только ответственности у него больше, но ничего магического вокруг него нет, и бояться можно только его власти, а у меня власти нет, даже если и была.

— Нет, — сказала она, — Короналя коснулась высшая благодать, и она никогда не уйдет от него.

— Короналем может быть любой, если получит надлежащее воспитание и правильное направление ума. Короналями не родятся. Короналями бывали из всех районов Маджипура, из всех слоев населения.

— Милорд, ты не понимаешь. Быть Короналем значит коснуться благодати. Ты правил, ты был в Горном Замке, и ты был в одном ряду с Лордом Стиамотом, Лордом Декретом и Лордом Престимионом, ты брат Лорда Вориакса, ты сын Леди Острова. Как я могу считать тебя обыкновенным человеком? Как я могу не бояться тебя?

Он растерянно уставился на нее. Он вспомнил, что прошло через его мозг, когда он стоял на улице и смотрел на Лорда Валентина Короналя и чувствовал себя в присутствии благодати и мощи, и понял, что быть Короналем — значит, быть вдали от всех, быть личностью, властвующей над двадцатью миллиардами, несущей в себе энергию тысячелетних знаменитых властителей, личностью, предназначенной в свое время уйти в Лабиринт и нести власть Понтифакса. Все это было ему непонятно, это переполняло, затягивало его и ошеломляло.

— Но ведь не надо бояться его, Валентина, впадать в благоговейный страх перед его воображенным величием. Он Валентин-жонглер, и только.

Карабелла рыдала. Еще немного — и она впадет в истерику. У вруона наверняка есть что-нибудь от этого.

— Подожди, — сказал Валентин, — я сейчас вернусь. Я попрошу у Делиамбера успокаивающего для тебя.

Он вышел в коридор, гадая, где комната колдуна. Все двери были закрыты.

Он хотел было стучать наугад, надеясь, что не наткнется на Залзана Кавола, но сухой голос сказал откуда-то из темноты: