Роберт Силверберг - Замок лорда Валентина. Хроники Маджипура

Ознакомительный фрагмент

Чувствуя на себе спокойные глаза Слита, он встал в позу, бросил одну дубинку вверх, промахнулся в захвате. Никто ничего не сказал. Ему удалось последовательно кидать три дубинки, но не более тридцати секунд, а затем они упали, и одна чувствительно ударила его по ноге. Валентин перехватил взгляд Делиамбера, наблюдавшего издали, и снова поднял дубинки. Карабелла, стоя напротив, терпеливо жонглировала своими дубинками и намеренно не смотрела на Валентина. Он подобрал дубинки, начал снова, уронил две, еще раз начал и неудачно подвернул большой палец. Он попытался сделать вид, что все в порядке, снова поднял дубинки, но тут подошел Слит и слегка взял Валентина за запястье.

— Не надо, — сказал он. — Отдай мне дубинки.

— Я хочу практиковаться.

— Жонглирование не терапия. Ты чем-то расстроен, и это отражается на твоем расчете времени. Если ты будешь продолжать, ты на несколько недель выйдешь из строя.

Валентин пытался вырвать руки, но Слит держал их с удивительной силой. Карабелла спокойно жонглировала в нескольких шагах от них. Через минуту Валентин сдался. Пожав плечами, он отдал дубинки Слиту, и тот унес их в фургон.

Через минуту вышел Залзан Кавол и прогудел:

— Все в фургон! Поехали!

Глава 14

Дорога к городу гейрогов Долорну вела их на восток через мирную фермерскую местность, зеленую и плодородную под сиянием летнего солнца. Как и большинство мест на Маджипуре, эта местность была плотно населена. Разумное планирование создало большие сельскохозяйственные зоны, окаймленные полосками-городами, так что фургон весь день ехал через фермы, через город, и опять через фермы и города. Здесь, в Ущелье Долориэ, расположенном ниже Фалкинкина, климат особенно благоприятствовал земледелию. Все росло круглый год. Сейчас, например, было время уборки желтых клубней стаджи, из которой делали хлеб, и посадки таких фруктов, как пайк и глин.

Красота ландшафта рассеяла сумрачное настроение Валентина. Он постепенно перестал думать о своих снах и позволил себе радоваться бесконечному ряду чудес планеты Маджипура. Черные тонкие стволы деревьев пайк, посаженных строгим и сложным геометрическим узором, покачивались на горизонте. Бригады фермеров двигались через поля, как вражеская армия, выкапывая тяжелые клубни. Фургон спокойно шел то по району озер и ручьев, то по травянистой равнине.

В середине дня они прибыли в особенно красивое место — в один из многих лесных заповедников. На воротах висела светившаяся зеленая табличка с надписью: заповедник полых деревьев.

Здесь расположена замечательная девственная полоса полых деревьев Долорна.

Эти деревья выделяют газ, который легче воздуха, и он поддерживает верхние ветви.

Достигнув зрелости, стволы и корневая система атрофируются, а ветви становятся эпифитными и почти целиком зависят от питающей их атмосферы. Иногда в очень старом возрасте дерево полностью порывает контакт с почвой и плывет искать новую колонию. Полые деревья имеются в Зимроде и в Алханроле, но последнее время их стало мало. Эта роща посажена для народа Маджипура по официальному декрету двенадцатого Понтифакса Конфалума Короналем Лордом Престимионом.

Жонглеры молча шли пешком по лесной дороге в течение нескольких минут, но не видели ничего необычного. Затем шедшая впереди Карабелла пролезла через заросли густого сине-черного кустарника и вскрикнула в изумлении. Валентин побежал к ней. Она застыла в восхищении.

Всюду росли полые деревья на разных стадиях развития. Молодые, не выше Делиамбера, выглядели на редкость неуклюжими кустами с толстыми вздутыми ветвями необычного серебряного оттенка, которые выходили узлами из коротких толстых стволов. У деревьев высотой в пятнадцать-двадцать футов стволы начинали утончаться, ветви надувались, а у более старых деревьев стволы совсем съеживались и выглядели веревками-оттяжками, крепившими плавающие кроны к грунту. Кроны плавали высоко, покачиваясь на легком ветру, безлистные, распухшие, с раздутыми ветвями.

Серебряный цвет молодых деревьев с возрастом становился блестящим и прозрачным, так что деревья казались стеклянными и ярко сверкали на солнце. Даже Залзана Кавола, похоже, поразила красота деревьев и их необычность. Он подошел к самому высокому и осторожно, почти благоговейно обхватил пальцами узкий ствол.

Валентин подумал, что скандар хочет сломать его и пустить дерево лететь, как воздушный змей, но нет, Залзан просто измерил толщину ствола и тут же отошел, бормоча что-то.

Они довольно долго ходили среди полых деревьев, разглядывали поросли, смотрели на стадии роста, постепенное сужение стволов и утолщение веток. Деревья были без листьев и, наверное, не имели и цветов.

Трудно было поверить, что это вообще растения, настолько они казались стеклянными. Это было магическое место. Дурное настроение Валентина ушло окончательно.

Стоит ли задумываться, когда кругом такая красота?

— Лови! — крикнула Карабелла.

Она заметила перемены в нем, сбегала за мячами и теперь бросила ему три мяча. Он легко вошел в основной ритм.

Карабелла стояла в нескольких шагах от него. Три-четыре минуты они жонглировали независимо друг от друга, но потом вошли в симметричную фазу и стали работать в одном ритме. Теперь они жонглировали, зеркально отражая друг друга, и Валентин почувствовал, как с каждым циклом бросков на него нисходит все более глубокое спокойствие. Он покачивался и напевал. Деревья бросали на него отраженный свет. Мир был тих и ясен.

— Когда я скажу, — спокойно сказала Карабелла, — бросай мяч из правой руки в мою левую на точно такую же высоту, как себе. Раз, два, три… пас!

На пас он бросил ей мяч, а она ему. Он сумел поймать его, не сбиваясь с ритма и продолжая отсчитывать время, чтобы бросить снова.

Сначала это было трудно, труднее всего, что он делал до сих пор, однако после нескольких пасов он уже делал это без боязни, и обмен пошел так гладко, будто они практиковались несколько месяцев.

Валентин понимал, что это необычно, что никто не овладевает таким сложным маневром с первой попытки, но, как и раньше, он поместил себя в область, где не существовало ничего, кроме руки и глаза, и летающих мячей, и промах стал не только невозможным, но и немыслим.

— Эй! — крикнул Слит. — Идите сюда!

Он тоже жонглировал. Валентин был недоволен таким усложнением задачи, но заставил себя остаться в автоматическом режиме — бросать, когда кажется нужным, хватать то, что пришло, и все время держать оставшиеся мячи в движении.