О нефрите и драконах - Эмбер Чэнь

и бросился бежать. Прижавшись щекой к его груди, она слышала медленное ритмичное биение его сердца, похожее на успокаивающую колыбельную.

– Теперь ты спасена, – говорил он. – Ты спасена.

Глава 12

На следующий день с раннего утра гул возбужденных голосов был слышен уже на дальних подступах к главному залу. Кандидаты толпились перед деревянной доской у дверей – ко всеобщей досаде, пустой. Уже миновал час, на который назначалось оглашение результатов, но никто не появлялся с заветным списком в руках.

– Как ты думаешь, может, что-то пошло не так? – шепотом спросил Чанъэнь у Инь.

– Да что может пойти не так! Это всего лишь экзамен, – огрызнулся Ань-си. Сам того не замечая, он беспрестанно шевелил бровями и тем выдавал свое состояние.

Не один Ань-си был на взводе. Кто-то нервно переминался с ноги на ногу, у кого-то, несмотря на мороз, на лбу выступили бисеринки пота, а кто-то и вовсе делал приседания посреди двора. Даже Эрбань был непривычно задумчив и, похожий на огромного медведя, лишь молча крутил большими пальцами.

– Не понимаю, чего ты так волнуешься, – сказал Чанъэнь. – Мы же знали, что гарантированно сдадим этот экзамен.

– Просто сдать его недостаточно. Надо попасть в список лучших. Один экзамен – это еще не место в Гильдии. – Ань-си плотно сжал губы, так что рот его почти исчез, а щеки чуть не лопались от напряжения.

– Не торопи события. Пройдем этот путь постепенно, шаг за шагом. Я вот счастлив проскочить через первый заслон. Какой смысл волноваться о будущем? – Чанъэнь слегка пихнул Инь локтем и пожал костлявыми плечами, а когда Ань-си отвернулся, показал ему в спину язык. – И чего он вечно такой нервный? – пробормотал он с кривой ухмылкой.

Беспокойство окружающих окутало Инь плотным удушливым облаком и целиком ее поглотило. Чем дольше тянулось ожидание, тем сильнее она нервничала. Несмотря на все заверения Чанъэня, она сомневалась, что непременно преодолеет это препятствие. Слишком сильно Гэжэнь и остальные мастера ее недолюбливали. Даже Е-ян предупреждал, что они не упустят возможности официально исключить ее из Гильдии.

Она не отрывала взгляда от пустой рамы, круговыми движениями растирая виски. Голова пульсировала болью – последствие кошмаров, мучивших ее всю ночь. Ни одного из них она не могла сейчас припомнить, но утром проснулась в холодном поту и с ощущением начинающейся лихорадки. Ужас, вызванный вчерашним столкновением, не покидал, и она то и дело настороженно оглядывалась, опасаясь появления убийцы со шрамом.

Даже если в этих стенах стало небезопасно, она должна остаться во что бы то ни стало. Ей необходимо время, чтобы расследовать смерть отца, и время, чтобы доказать: вслед за отцом она заслуживает места в Гильдии.

Инь чихнула раз, потом другой. Все ее старания воздействовать на акупунктурные точки ни к чему не привели, и головная боль лишь усилилась.

– Надо тебе потом заглянуть к лекарю, – посоветовал Чанъэнь. – Не лучшая идея – разболеться в разгар испытания.

– Это если я вообще пройду в следующий этап. – Инь шмыгнула носом, пытаясь удержать внутри его содержимое. В любом случае о визите к гильдейскому лекарю не могло быть и речи. Она не пошла к нему прошлой ночью, когда ее отравили, и уж точно не собиралась идти из-за небольшой простуды. Ему стоит лишь взять ее за запястье, и пульс мигом ее выдаст.

Долгожданного списка все не было. Вместо него кандидатов в подмастерья ждал еще больший сюрприз.

Внезапно через крытый проход во двор вышли воины в строгой черной форме Ордена Кобры. Маршируя как заводные игрушки, они выстроились по периметру квадратного двора, а двое особенно грозных с виду расположились у входа в главный зал. Их руки выразительно покоились на эфесах мечей у пояса – отполированные черные гарды изгибались, как змеи, и были украшены наводящими страх головами кобр.

За ними во двор вошел Гэжэнь и остальные мастера. Лица членов Гильдии были серьезны, и все мастера то и дело оглядывались, словно позади в тени переходов таилось неведомое чудовище.

– Мастер Гэжэнь, что происходит?

– Где результаты экзамена?

Мастер сверкнул глазами на непочтительного глупца.

– Молчать, – приказал он, нетерпеливо размахивая руками. – Дорогу! Дорогу!

Мальчишки послушно разошлись по сторонам, освободив проход к дверям зала. Все вытягивали шеи, с любопытством вглядываясь в сумрачные коридоры. Инь была слишком мала ростом, чтобы хоть что-то рассмотреть за их спинами; ей удалось лишь заглянуть в просветы между широкими плечами товарищей.

Вскоре в сопровождении четырех бейлов появился сам Великий мастер Цаожэнь, однако с ними во двор вошел кто-то еще. Кто-то незнакомый.

Это был суровый, представительный человек с властным взглядом, густыми седыми бровями и высокими скулами. По последней моде аньтажаньцев, голова его была спереди гладко выбрита, а волосы на затылке собраны в единственную косу. Мочки ушей оттягивали толстые золотые кольца, черная шелковая мантия была расшита мерцающими золотыми нитями – узор изображал бурные волны – и отделана черным мехом у воротника. Руки незнакомца скрывали черные кожаные перчатки.

Инь с первого взгляда догадалась, кто это. Дело было в глазах. Серые, как у Е-яна, но совсем другие! Глаза Е-яна всегда наполнял ясный покой, а у этого человека глаза, изменчивые и непредсказуемые, были подобны шторму.

Это был Верховный главнокомандующий народов Аньтажаня – Аогэ Ляньцзе. Человек, который в одиночку собрал армию и пронесся по Девяти островам, завоевывая и уговаривая, заключая союзы и уничтожая противников, пока разрозненные аньтажаньские кланы не объединились под одним знаменем. Под знаком кобры.

Те немногие, кто узнал Верховного главнокомандующего, разом охнули. Остальные были любопытны и растеряны, им не терпелось спросить у соседей, кто этот вельможа, но под ястребиными взглядами Гэжэня и других мастеров они не смели проронить и слова.

Великий мастер Цаожэнь повел Верховного главнокомандующего и четырех бейлов ко входу в зал. Потом мастера Гильдии загнали туда толпу кандидатов.

– Невероятно, сам Верховный главнокомандующий здесь, – пробормотал Чанъэнь, пока они толкались в толпе.

– Думаешь, он здесь из-за испытаний?

Он покачал головой.

– Нет, не может быть. Чем мы можем быть ему интересны? Скорее всего, он пришел обсудить с Цаожэнем более важные дела, а потом решил задержаться из уважения.

Инь считала, что Верховному главнокомандующему нет нужды выказывать кому-то хоть толику уважения. Подобострастие мастеров ясно показывало, кто здесь хозяин, а кто слуги.

Она взглянула на человека, занявшего на возвышении центральное место, обычно отводившееся великому мастеру. Один из старших подмастерьев протянул ему небольшую бронзовую грелку для рук, и его собственные руки заметно дрожали. Сняв кожаные перчатки, гость не спеша обхватил худыми пальцами металлическую треногу, слушая Цаожэня, что-то бубнящего слева. Главнокомандующий чуть заметно кивнул, и Цаожэнь повернулся к рядам сгоравших от любопытства мальчишек.

Прочистив горло, великий мастер произнес:

– Его превосходительство Верховный главнокомандующий осчастливил нас сегодня своим присутствием.

Все упали на колени и склонили головы, прижав правый кулак к груди в традиционном аньтажаньском приветствии.

– Можете встать, – произнес Верховный главнокомандующий, и его голос был мягким и звучным, словно расплавленное железо, из которого отливают меч. – Я должен извиниться за то, что нарушил планы Гильдии. Насколько я понимаю, результаты первого этапа испытаний на ученичество должны были быть опубликованы сегодня утром.

Инь была удивлена доброжелательностью Верховного главнокомандующего. Он говорил размеренно и неторопливо, и слова его звучали учтиво и вдумчиво.

Еще на Хуайжэне она слышала от деревенского сказителя множество историй о Верховном главнокомандующем – они нравились тетушкам, которые закатывали глаза при каждом упоминании о доблестных и бесстрашных завоеваниях Аогэ Ляньцзе. На Инь эти истории никогда не производили особого впечатления. Для нее это были рассказы о жестокости и кровопролитии. Столько крови было пролито – крови аньтажаньцев – ради идеи Верховного главнокомандующего о прогрессе и мире. Ей нравился результат, но не нравился процесс, и на основании всех этих историй она создала для себя образ этого человека – жестокого и кровожадного, эгоистичного и высокомерного.

Конечно, это был не тот человек, на которого она смотрела