Александр Карнишин - Актуальные сказки (Сборник рассказов)

— …И еще я за их блогом слежу! — вмешался второй. — Так там из трех регламентированных — ни одного по национальному вопросу! А это неспроста, неспроста…

— Ну, хорошо. Пишите заявление, укажите точный адрес. Сами туда больше не лезьте, чтобы не спугнуть. Мы сегодня же и проверим.

Машина по адресу была выслана практически сразу после написания заявления. А чего ждать вечера? Все равно тревожная группа сидит, балду гоняет. Дел-то никаких нет по специальности. Это в первые месяцы после победы на выборах представителей "Партии Русских" работы было много. То драки усмирять, то магазины и рынки зачищать, то стройки останавливать и вывозить автобусами и вагонами всех, кто мешал жить России. Вернее, кто угрожал самому существованию национального государства. А потом стало тихо. И даже драки, если и случались — ну, мало ли, выпил кто не по норме — были уже между своими, то есть к национальной безопасности отношения не имели.

Начиналось все давно, лет двадцать уже прошло. Со значков "У нерусских не покупаю", с плакатиков-самоклеек на дверях — "Магазин для черных". Ну, а когда поддержку получили, да когда выборы выиграли — вот тут на государственном уровне все и решили. Теперь осталось только контролировать сложившееся положение. Россия для русских — и все. А русские — это фамилия, это предки, это великая история, это гордость за свою русскость, это, наконец, цвет кожи…

Группа вернулась уже через час, оформив изъятие и предупредив старшего по дому о несоответствии его поведения новой национальной политике. В райком ПР тоже сообщили, чтобы старшего поменяли — непорядок это, когда вместо активной помощи государству — он тайком песок в буксы и палки в колеса.

Изъятого провели в кабинет дознавателя.

Петр Иванов, старший майор системы следствия и дознания, был образцовым служакой. И внешность имел соответствующую: белобрысый, сероглазый, ростом под два метра и кулаки с пудовую гирю. Дома у него стояли двухпудовки, которыми по два часа после работы он упорно занимался, стоя на балконе и посматривая по сторонам — нет ли где нарушения закона. Говорили, что не раз успевал предотвратить преступление, просто спрыгнув со своего третьего этажа. Ну, так, кто бы преступал закон, когда над тобой такая фигура высится!

— Присаживайтесь. Мы сейчас быстро все оформим, — вежливо указал он на стул перед своим столом, освещенным с одной стороны настольной лампой, а с другой — экраном компьютера.

Стандартные первые фразы с предупреждениями и угрозами, стандартные первые вопросы, зафиксированные в бланке. А потом он отложил авторучку и проникновенно посмотрел в глаза сидящему напротив:

— Значит, дворник?

— Ну, вообще-то не совсем дворник. Я кандидат технических наук, а дворником — это уж так сложилось, — с достоинством ответил сидящий напротив.

— Это каких же — технических?

— Диссертация была по проводным сетям.

— То есть, с электричеством тоже знакомы?

— Конечно.

— И лампочки можете вкручивать?

— И лампочки могу.

— Тогда — не для протокола, — старший майор отодвинул в сторону все бумаги. — Может, вы тогда к нам, а? Оформим вроде как задержание и высылку. А сами по внутреннему договору дворником запишем и на полставки — электриком. Очень надо. Просто зарез без вас!

— Нет, спасибо, — кандидат и говорил без всякого акцента. — Лучше уж изгоняйте. Увозите домой лучше.

— Но почему же?

— А надоело прятаться, знаете ли. Пусть буду голодным, но гордым. И среди своих.

— Но-но, вы тут лозунги правящей партии не дискредитируйте! — поскучнел было старший майор.

А потом и вовсе пригорюнился:

— А как же мы?

— А сами, все сами. Это же не мои презервативы на ступеньках валяются. И окурки вокруг всех домов — не мои. И мусор горой — это не я высыпаю. Лампочки в подъезде не я бью. Почему я должен за это все отвечать? У вас вон власть есть — вы их и приструните. Вот и станет у вас чисто и светло.

— Ну-ну… Советчик. У нас таких советчиков… Во! — старший майор резанул ребром ладони чуть выше кончика носа. — Вот посюда. Советчиков избыток. И партийцев тоже хватает. Вот дворников нет. И электриков. И строителей…

Так победим!

Вся страна сегодня прильнула к телеэкранам.

В прессе и в новостях было обещано, что сегодня у нас будет в первый раз, как в Китае. Ну, как в Китае, все, собственно, если не знают, то представляют. Все грамотные. Выстрел в затылок на большом стадионе при скоплении народа — и все. У нас такое нельзя. На такое никто смотреть не станет, потому что это не показательно и не интересно. Не по-русски как-то. Поэтому объявили, что премьер-министра будут казнить в самый прайм-тайм и прямо здесь, на Красной площади.

С самого утра все новостные каналы регулярно включали прямую трансляцию с Красной площади и показывали новенькую плаху, стоки для крови по краям площади, напоминали о стрелецкой казни при Петре, ставшем Великим и выведшем Россию в Европу. И сейчас внезапный поступок президента, как считали многие обозреватели, говорил о том же — о прорыве в Европу, отрицании старого и замшелого, и одновременно единении со своим народом.

Плаху установили так, чтобы на экранах телевизоров видны были сразу и кремлевская стена и храм Василия Блаженного, как символ и знак места действия. То есть, включаешь телевизор и сразу видишь — Красная площадь, плаха, казнь.

Казнить проворовавшихся чиновников предполагалось разными способами. Говорили даже о возможности четвертования и колесования, но историки до сих пор спорили о последовательности действий. Одни утверждали, что сначала ломом ломали руки и ноги, а потом уже отсекали их, другие протестовали: никаких лишних мук, только отсекание конечностей! Были в депутатском корпусе радикалы, предлагавшие не останавливать кровь, а прижигать рану факелом, мол, как в старину.

В одном сходились все: банальный расстрел сегодня невозможен. Эти выстрелы в затылок слишком напоминали сталинские репрессии. А страна должна была повернуться не к тоталитарному "совку", а к гордой и мощной империи!

За пять минут до указанного в программе часа все каналы телевидения, даже частные и кабельные, прекратили болтовню и показали заставку: трепещущий на ветру трехполосный флаг.

После последнего удара часов из ворот Спасской башни выбежали солдаты в парадном обмундировании и выстроились с двух сторон прохода. А потом палачи в красных атласных рубахах, кидающих алые отблески на все вокруг, и таких же красных колпаках повели под руки одетого в кипенно-белую рубаху и такие же белые штаны премьер-министра.