Виктор Поповичев - Принцесса

– Он мне пить и курить запретил. Хоть ложись и помирай. Живой ведь я пока. Может, не нравлюсь тебе?

– Не могу сегодня. – Жилка вздохнула. – Немытая я.

– Что я, грязных баб не видел? – усмехнулся Сергей, чувствуя, как немеет нутро, сладкая истома расслабляет руки, ноги. Развязывается язык. Налил себе еще и вдруг заметил нетронутый Жилкин стакан. – А ты чего не пьешь?

– А если с тобой что-то случится? Мало ли…

– Брось каркать, – раздухарился Сергей. – Одному мужику, говорят, селезенку отрезали, а он на третий день бутылку водяры заглотил, и хоть бы хны. Да я уже целый месяц на работу хожу. И легкий труд сняли неделю назад.

Жилка отрицательно покачала головой:

– Боюсь сегодня пить… Мне вчера по почкам досталось. – Она встала, задрала свитер и повернулась к Сергею черным от кровоподтеков боком. – Сегодня утром кровью мочилась. Бабуля, у которой воду беру, травы обещала на ночь заварить для меня. Потерпеть надо с вином… Нет, если ты сильно хочешь, то оставайся. Потихоньку только… Когда я его ногтями по морде, он велел сопляку за руки меня держать, а сам пинать… Два раза в пах ударил, гад. Я даже отключилась.

– Погоди, оклемаюсь маленько, поговорю с твоим хмырем. Покажу ему, как с бабами воевать. – Сергей затушил сигарету, бросив ее на пол и затоптав ботинком.

– Он нормальный мужик, когда не перепьет. И не жадный. Вчера затмение на него нашло. Ведь он раньше никогда на меня руку не поднимал. Ну, там, подзатыльник шутя отвесит. Ты с ним не связывайся. Лупанет по печени сдуру.

– Я ему лупану, – сказал Сергей, немного плеснув в стакан. – Взял, гад, моду – баб обижать! Ну, дал по морде раза два. Зачем почки опускать? Где он живет? – И выпил.

– Уехал он, – соврала Жилка, отвернувшись к окну. Сергею было хорошо. Немного поворчав, костеря Жилкиного обидчика, он вылил оставшееся в бутылке вино в свой стакан – выпил, придвинул к себе Жилкин стакан – хлобыстнул и его. И ушел.

Уже в автобусе ощутил теплую, пульсирующую мелкими брызгами боль под лопаткой. Ничего, успокаивал сам себя, это по первому разу так, видать. Привыкну.

Ну, сколько я там выпил? Грамм пятьсот?.. Это же мелочь. Сейчас схожу в гальюн, и можно еще столько же залудить.

Однако, сойдя с автобуса и пройдя шагов двадцать, вдруг почувствовал слабость в ногах, и словно кто-то сильно толкнул в спину…

Очнулся он от приятной прохлады: поток воды лился на его распластавшееся по кафельному полу тело. Сергей повернулся так, чтобы вода омывала полыхающий огнем правый бок.

– Очухался, – услышал он и увидел стоящего в проеме двери милиционера, брякающего ключами, и двух парней в гражданской одежде. – Тащите его в камеру, пока не окочурился.

– Я сам, – сказал Сергей, пытаясь подняться. Неудобно повернулся и вновь потерял сознание.

Утром ему вернули одежду и пачку денег.

– Пересчитай и распишись. – Дежурный милиционер протянул Сергею ручку. – С такими деньгами на дороге валяешься. Миллионер, видать.

– Вы же видели, какой у меня живот… Я и выпил-то всего ничего. – Сергей расписался и, не пересчитывая, сунул деньги в карман вместе с квитанцией об уплате за посещение вытрезвителя.

– «Живот»… – передразнил дежурный. – Иди, на работу опоздаешь. Скажи спасибо, что не обчистили тебя, когда в грязи пьяный валялся.

Под лопаткой побаливало, но терпеть было можно. Чертовски неприятный привкус во рту провоцировал рвотные спазмы. Однако страшнее всего казалась въевшаяся в мозг мысль: «Завязывать придется с пьянкой. Загнуться можно».

За работой время летит быстро. Не успел оглянуться – конец смены. Вышел из проходной и… Что делать? К кому спешить? Один Сергей в городе Листенце: ни родственников, ни хорошего, понятливого и непьющего друга. С завистью глянул вслед бывшим собутыльникам, веселой толпой двинувшимся к винному магазину. Шагнул было за ними, но остановился, вспомнив Жилку.

– Ну как ты? – Она смотрела на него весело.

– В вытрезвитель залетел. – Сергей принюхался, уловив в воздухе запах жареного картофеля.

– А печенка?.. Как с нутром-то? – Жилка высыпала из кастрюльки песок, разровняла его подошвой спецовочного ботинка и присела на нижнюю ступеньку лесенки, ведущей в вагончик.

– Приступ был. Упал посреди улицы мордой в грязь. Менты решили, что пьяный. От меня же фонило после вина.

– Надо было постепенно, а ты сразу бутылку высадил, – вздохнула Жилка. – Торопишься… Мой отец почти целый месяц по чайной ложечке. И только перед едой… А я помылась сегодня!

Она скинула с головы выцветшую хлопчатобумажную косынку.

Глядя на веселую хозяйку вагончика, которой день назад подбили глаз и опустили почку, Сергей улыбнулся, подумав: «Бабы – живучий народ. Да и не так плохо все в жизни, как казалось всего несколько минут назад. Живут же люди без спиртного: книги читают, на рыбалку таскаются, в театр шастают. Заведу себе бабенку, и забота появится. Вот она, Жилка: и волосы у нее густые, и веснушки – к лицу, фигурка ладная. Белесые ресницы черной тушью помазать – не стыдно с такой по улице прошвырнуться. А если еще и приодеть, вообще за первый сорт сойдет».

– Ты пока в вагончик ступай, а я кастрюльку сполосну и водички принесу.

Стол был заставлен пол-литровыми банками: картошка жареная, пельмени, бульон, капуста с зеленым луком, а в одной из банок – грибочки.

Вместо воды Жилка принесла в кастрюльке золотистого компота.

– Бабушка налила. Она все равно его не пьет, – пояснила она, придвинув все банки с яствами ближе к Сергею: – Кушай.

Он отхлебнул теплого бульона, сжевал пельмень, но аппетита не было: после вчерашнего приступа во рту остался дурной привкус. Бутылки с вином на столе не стояло.

– Вино еще вроде оставалось, – сказал Сергей, покосившись на пачку сигарет. Просто так сказал, ведь надо же хоть о чем-то говорить.

– Понимаешь, должна я была одной крысе… Пришла сегодня утром и говорит: с похмелья, мол, помираю, полечи… Но я тебе верну. Вот получу получку и отдам. Завтра обещали нашей организации деньги привезти.

– Да ладно, – отмахнулся Сергей, закуривая, чтоб хоть никотином перебить во рту вкус тухлого яйца. – Тяжко мне, – сказал он, выпуская дым. – И чего я такой невезучий?

– По чайной ложке надо было. Помаленьку. Мой отец…

– Брось стрекотать. Заладила в одну калитку. Жить скучно. Понимаешь? Чего я, спрашивается, к тебе притащился? Чего мне тут надо?

– Так я разве отказывалась? – Жилка отвернулась к окошку и всхлипнула. – Честное слово, не притворяюсь. – Она натянула горлышко свитера на лицо, вытерла слезы. – Думаешь, мне не больно?.. Я уже второй день крошки в рот взять не могу!..

Такого поворота Сергей не ожидал. С чего это вдруг заплакала хозяйка вагончика?