Дмитрий Биленкин - Гениальный дом

- Сознаюсь, нет.

- Догадываетесь, как это устроено?

Смолин покачал головой.

- Это все дом, - Юрков благоговейно понизил голос. - Дышат, вентилируют окна. Миллиарды невидимых устьиц, и без ущерба для прозрачности - каково? Вот почему мембрана такая тонкая. Все рассчитано, и как рассчитано! Когда-то дом называли "машиной для жилья". Лучше было бы назвать его консервной банкой... Тут все иное. Функционально наш дом - организм. Как всякий организм, он стремится поддерживать внутри себя некий оптимум среды. Принцип гомеостата! Но... Есть одно главное, важнейшее отличие. Оптимум для него - мы с вами. Мы его задаем. Мы!

Юрков многозначительно поднял палец. Его глаза сияли восторгом, и, конечно, следовало восхититься, изумленно выдавить из себя что-то, но Смолин почему-то не мог и этого.

- Интересно, - сказал он отрывисто. - Мы оптимум дома. Это как понимать?

- Но это же ясно! - потрясение вскричал Юрков. - Ни один дом не способен самоподдерживаться, тем более охранять человека. Только наш дом может беречь себя, как это было с окном, и беречь человека. Растение, реакции которого ускорены в миллион раз! Пусть налетает буря, землетрясение, приходит Аттила с пушками - можете спать спокойно...

- Виноват! У Аттилы не было пушек.

- Не все ли равно? Важно, что дом пустит добавочные корни, мгновенно упрочит стены, словом, приспособится. Так, верю, было бы и в природе, если бы не скудный лимит энергии. Ну а мы этим не связаны.

- Что ж, прекрасное жилище для бурных планет...

- Идеальное, идеальное! Ведь главное отличие нашего дома от всех творений природы и техники вот в чем. Растение существует ради самого себя. Машина целиком принадлежит нам, но это, увы, инертное физическое тело. Мы скрестили оба типа эволюции, взяв достоинства обеих и устранив недостатки. Вся основная программа жизнедеятельности дома состоит в обеспечении человеческих нужд, как своих собственных. Вся! Если бы у дома имелся хоть проблеск разума, он осознал бы нас, как свою наиважнейшую часть, душу, если хотите. Воздух - для нас, вода - для нас, тепло, безотказность, изменчивость тела - все, все только для нас!

- Гениально! - не выдержал Смолин. - А как насчет галушек?

- Ч-ч-чего? - Юрков поперхнулся. - Каких галушек?

- Со сметаной. Тех самых, которые прыгали Пацюку в рот. Не помните? Был, знаете, в старину такой писатель - Гоголь, он все это изобразил.

Юрков рухнул в едва успевшее развернуться под ним кресло.

- Да-а, - протянул он, задумчиво глядя на Смолина. - Что искали, то и нашли. Человека знакомят с чудом техники, а в ответ... Яркая и откровенная реакция, спасибо.

Смолин смешался.

- Извините, я, может, чересчур резко... - Он смущенно покраснел. - Не знаю, что на меня нашло... Простите! Вы так обожаете свое детище, что, конечно...

- Оно не совсем мое, к сожалению! Как техносоциолог я причастен больше к его опробованию.

- Все равно вы гордитесь, восхищаетесь домом, а я...

- Это верно.

- И он, поверьте, достоин восхищения! Это не комплимент. Как я представлю себе, что все это - стены, краны, дышащие, оберегающие себя окна, творящий мебель пол - вся эта немыслимая сложность только что была кристаллом, записью в нем, - меня берет оторопь! Да, вы превзошли природу, от всей души поздравляю.

- Спасибо. Только какая это сложность... - Юрков слабо махнул рукой. Гордишься, гордишься, а как представишь, что мы сами, наши глаза, способные плакать, неутомимое сердце, познающий вселенную мозг, все, все возникло из сгустка ничтожных молекул, было в них просто записью, кодом... Куда нам до природы! Ладно! Я не сержусь на вас, наоборот. Но что-то вам в нашей новинке очень и очень не нравится. Что?

- Видите ли, - подбирая слова, Смолин прошелся по комнате. - Дело в том... Нет, сначала такой вопрос. Отчего вы мне - именно мне! - предложили свою экспериментальную новинку? Мои вкусы, привязанности...

- А! Ими и обусловлен выбор.

- Еще одна загадка?

- Наоборот. Я слишком долго вас поражал, заинтриговывал, чем и заслужил отповедь. Дом экспериментальный, но не в техническом смысле, тут все опробовано. Он, как вы догадываетесь, сулит переворот в образе жизни всего человечества. Поэтому заранее надо знать, кто и как его воспримет. По отношению к прогрессу всегда можно выделить тех, кто приветствует любую новинку, только потому что она новинка, и тех, кто сразу встречает новшества неприязнью. С этими малочисленными группами все ясно, об эволюционном значении таких крайностей можно прочесть в школьном учебнике. Теорией социогенеза мы не занимаемся, мы ею пользуемся. Нас интересует реакция той обширной части человечества, которая не спешит довериться новизне. Вы - типичный ее представитель.

- Весьма признателен, - сухо сказал Смолин. - Лестно услышать, что тебя считают типичным консерватором.

- Умеренным, умеренным! - Юрков тонко улыбнулся. - Разве это оскорбительное понятие? Мы не в двадцатом веке, как вы справедливо заметили. Нет, что я? Вижу, настал мой черед извиняться!

- Ну вы ловкач! - восхитился Смолин. - Сумели поставить себя в выгодное положение.

Улыбка Юркова стала еще ослепительней.

- Просто мне нужны откровенные отношения без расшаркивании и полупоклонов. Но если вы все еще сердитесь...

- Вы мне еще напомните школьную пропись о значении балласта, который не дает кораблю перевернуться, как бы там прогрессисты его не ускоряли! Хорошо обменялись любезностями - квиты. Я тоже за откровенные, деловые отношения. Что вам от меня надо конкретно?

- Пока - предварительная, после первого знакомства, критика дома.

- Будет, не беспокойтесь.

Смолин с натугой воздвиг себе кресло и уселся напротив Юркова.

- Не хочу останавливаться на мелочах. На окнах, которые так совершенны, что их нельзя распахнуть, хотя иногда приятно дать ветру погулять по комнате.

- Согласен, - кивнул Юрков. - Дом слишком оберегает свою целостность, это оборотная сторона его достоинств. Мы надеемся, что в перспективных моделях...

- Пустяки! А вот даете ли вы себе отчет в том, что вы сделали? Вы сняли последнюю узду с потребности человека селиться там, где ему вздумается. Прекрасно! А результат? Дома, возникающие с легкостью грибов, мигом заполнят Землю. Кроме заповедников, очень скоро не останется ни одного нетронутого уголка. Ни единого! Неужели история с автомобилями нас ничему не научила? Те хоть быстро ржавели. А миллиарды ваших домов - да легче чертополох выкорчевать! Во что мы превратим планету? Во что?

- Верно! - Юрков хлопнул себя по колену. - Всякий клочок земли стройплощадка! Это и есть ваше главное возражение? Других нет?

Смолин заколебался. Было еще что-то, вероятно, важное, какое-то ощущение, но его не удавалось выразить.