Джеймс Баллард - Звездная улица, пятая вилла

У окна под занавеской болтались обрывки перфолент, и я, подняв бокал с невысокого столика, стоящего между нами, осмотрелся вокруг в поисках автоверса.

— Увлекаетесь стихами? — спросил я, кивая на книги.

— Да, пока хватает сил.

Я засмеялся.

— Понимаю вас. Лично мне приходится читать много больше, чем я бы хотел. — Я достал из кармана корректуру «Девятого Вала» и протянул ей. — Знаете этот журнал?

Она посмотрела на титульный лист так мрачно и недоверчиво, что я перестал понимать, зачем вообще она позвала меня к себе.

— Знаю. Гадость, правда ведь? «Пол Рэнсом», — прочла она. — Это вы? Вы — редактор этого?.. Удивительно…

Она говорила это с каким-то странным выражением, как будто раздумывала, что же ей теперь делать. Казалось, в душе ее шла какая-то борьба. По мере того как она все больше узнавала обо мне, на ее неподвижном, как маска, лице то загорались, то угасали вспышки интереса. Это напоминало скачки яркости на старинной кинопленке.

— Может быть, вы расскажете о своей работе, — попросила она. — Уж вы-то должны знать, что происходит с современной поэзией. Почему она становится все хуже и хуже?

Я пожал плечами.

— Наверное, причина во вдохновении. Я и сам раньше писал, причем немало. Но желание творить исчезло, едва я смог приобрести автоверс. Прежние поэты всю свою жизнь отдавали совершенствованию мастерства. Теперь техника версификации сведена к подбору нужных клавиш. Задаются размер, рифмы, аллитерации — и уже ни к чему самопожертвование, поиски идеала, отрешенность…

Я умолк под ее пристальным, пожалуй, даже настороженным взглядом.

— Я читал некоторые ваши стихи, — сказал я. — Возможно, я несколько бестактен, но мне кажется, что ваш версификатор неисправен.

Ее глаза гневно сверкнули, она отвернулась.

— У меня нет этих дурацких машин. Господи, да неужто вы могли подумать, что я буду пользоваться чем-то таким?

— Откуда же берутся перфоленты, которые прилетают ко мне каждый вечер? — спросил я. — На них стихи.

— Неужели? — проговорила она рассеянно. — Не представляю…

Она посмотрела на книги, разбросанные по полу.

— Я никогда не собиралась писать стихи… жизнь вынудила меня. Кто-то ведь должен спасать гибнущее искусство.

Я окончательно растерялся. Ведь я прекрасно знал, что большая часть стихотворений, прилетавших ко мне с ветром, написаны давным-давно.

Аврора подняла взгляд и улыбнулась.

— Я пришлю вам кое-что, — сказала она.

Первая посылка поступила уже на следующее утро. Стихи привез шофер красного «кадиллака». Они были напечатаны изящным шрифтом на великолепной бумаге ин-кварто и даже украшены бантом. Такую изящную рукопись читать много приятнее, чем традиционное почтовое отправление в виде рулона перфоленты.

Сами стихи, однако, оказались совершенно неудобочитаемыми. Их было шесть: два сонета под Петрарку, одна ода и три верлибра. Все они пугали и одновременно сбивали с толку, как пророческий бред безумной вещуньи. Их совокупный смысл рождал неясную тревогу, порождаемую даже не содержанием, а ощущением душевного расстройства автора. Судя по всему, Аврора Дей надежно изолировалась ото всех в своем маленьком мирке, который воспринимала с полнейшей серьезностью. Я решил, что имею дело с богатой неврастеничкой, безмерно упивающейся собственными болезненными фантазиями.

Я просмотрел присланные листки, пропитанные ароматом мускуса. Откуда у нее эта забавная стилистика, эта архаичность?

«Восстаньте, пророки Земли,Ко древним и вечным следамОбеты свои возложите».

В некоторых метафорах ощущалось влияние Мильтона и Вергилия. Стихи заставляли вспомнить гневные филиппики прорицательницы из «Энеиды», которые она обрушивала на Энея, лишь только герой пытался передохнуть.

Я все еще не мог придумать, что мне делать с этими опусами (включая вторую порцию, которую шофер доставил ровно к девяти часам следующего утра), когда Тони Сапфайр пришел ко мне, чтобы помочь завершить очередной номер журнала. Основное время он посвящал составлению программы автоматического романа у себя в Западной Лагуне, но два дня в неделю неизменно уделял «Девятому Валу».

Когда он пришел, я проверял соответствие внутренних рифм в венке сонетов Зиро Пирса, изготовленных на автоверсе фирмы Ай-Би-Эм. Пока я возился с таблицей контроля матрицы рифм, Тони поднял со стола розовые листки с творениями Авроры.

— Запах изумительный, — уронил он, обмахиваясь листками. — Своеобразный способ приручить редактора.

Он прочел несколько строчек, поморщился и положил листки на место.

— Ну и ну! Что это?

— Я и сам не совсем понимаю, — ответил я. — Что-то вроде «эха в саду камней».

Тони прочел подпись на последнем листе.

— Аврора Дей. Видно, новая подписчица. Правда, она спутала «Девятый Вал» с «Автоверс Таймс». Ты только посмотри: «Ни гимны, ни псалмы, ни мусор слов пустых не воздадут хвалы царице ночи…» Что это все должно означать?

Я улыбнулся. Как и другие современные писатели и поэты, Тони столько времени провел со своим автоверсом, что напрочь позабыл о блаженных временах, когда стихи еще писали вручную.

— Очевидно, это стихи.

— Ты хочешь сказать, что она написала их сама?

— Вот именно, — я кивнул. — Этот способ был весьма популярен в течение двух, а то и трех тысяч лет. Им пользовались Шекспир, Мильтон, Китс и Шелли, и у них, надо сказать, неплохо получалось.

— Но сейчас он ни к черту не годится. Во всяком случае, после изобретения автоверса. Особенно если располагать высокопроизводительной аналого-цифровой системой Ай-Би-Эм. Посмотри-ка сюда… как похоже на Эллиота. Такое невозможно написать всерьез.

— Я и сам думаю, что девица морочит мне голову.

— Девица? Да ей за сто лет, и она давно рехнулась. Весьма жаль. Впрочем, в ее безумии может быть какая-то система.

— Вернемся к работе, — сказал я.

В сатиристической стилизации Зиро под Руперта Брука не хватало шести строк. Тони ввел в автоверс эталонную ленту, установил размер, схему рифмовки, словесные детерминаторы и включил процессор. Когда из принтера выползла лента с готовым текстом, он оторвал шесть строчек и подал мне. Я вклеил их в верстку, даже не читая.

Два часа мы работали не разгибаясь. Закончив тысячу строк уже к вечеру, мы сделали перерыв, чтобы промочить горло. Перейдя на веранду, залитую холодным ночным светом, мы уютно устроились в креслах, любуясь меркнущими красками заката и прислушиваясь к крикам песчаных скатов в темноте, опустившейся на виллу Авроры Дей.