Джеймс Баллард - Звездная улица, пятая вилла

Я попал в дурацкое положение, разозлился и готов был заявить официальную жалобу. Для начала я обошел вокруг дома, подобрал все перфоленты и засунул их в мусорный контейнер. Потом залез под веранду и вытащил целую охапку этой дряни.

Я наугад проглядел несколько клочков. Те же случайные отрывки и фразы из Шекспира, Водсворта, Китса, Эллиота. Видно, автоверс моей соседки был поврежден и вместо вариаций на тему классической поэзии выдавал фрагменты самих произведений, но в каком-то растерзанном виде. У меня даже мелькнула мысль позвонить в местное агентство фирмы Ай-Би-Эм и вызвать на пятую виллу наладчика.

В тот вечер я, наконец, повстречался с соседкой. Я заснул около одиннадцати, но уже через час что-то подняло меня с постели. Высоко в небе плыла полная луна, роняя на землю и окрестные дюны обманчивый слабый свет и по временам укрываясь за клочками бледно-зеленых облаков.

Я вышел на террасу и сразу увидел светящееся пятно, плывущее между дюнами. Как и те странные звуки, что издавала флейта шофера моей соседки, это пятно, казалось, было само по себе, и я поначалу принял его за лунный отсвет.

Потом я узнал свою соседку, она медленно шла по песку. Ее длинные белые одежды развевались, плывущие по ветру волосы напоминали оперение сказочной птицы.

У ног крутились обрывки лент, над головой стремительно метались два или три песчаных ската. Она брела по полночной пустыне, никого и ничего не замечая, а за ее спиной одиноким маяком светилось окно верхнего этажа пятой виллы.

Потуже запахнув халат, я прислонился к столбу веранды и молча смотрел на нее, простив ей в этот миг и несносные ленты, и грубияна-шофера. Иногда она терялась в зеленоватой тени дюны, затем возникала опять. Слегка откинув голову, продолжала она свой путь от бульвара к песчаным холмам вокруг высохшего озера.

Она уже приближалась к длинной извилистой террасе, созданной наносами песка, когда неестественная прямизна ее пути и размеренность походки привели меня к мысли, что она движется, как лунатик.

Я напрягся, глянув на песчаные скаты, которые вились над ее головой, потом перепрыгнул через перила террасы и бросился по пескам за ней.

Острые камешки, раня босые ноги, мешали бежать, но я сумел догнать ее как раз, когда она занесла ногу над кромкой песчаного гребня. Укоротив шаг, я нагнал ее и коснулся локтя.

В метре над нами кружились и шипели скаты. Необычное свечение, принятое мною за лунный отблеск, отбрасывало, видимо, ее белое одеяние.

Я ошибался — соседка не было сомнамбулой. Она не спала, просто шла отрешенная от всего мира, погруженная в свои мысли. Черные глаза ничего не видели перед собой, белоснежное лицо с тонкими чертами было неподвижно и выражало не больше, чем мраморная маска. Глядя как бы сквозь меня, она слабо повела рукой, как бы отстраняя. Потом резко остановилась, взглянула вниз и сразу вернулась к жизни. Взгляд ее прояснился, и она, мгновенно увидев себя у самого края пропасти, шагнула назад. Испуг усилил свечение ее одежды.

Летавшие над нею скаты рванулись вверх, круги их стали шире.

— Я не хотел вас пугать, — сказал я. — Но вы слишком приблизились к обрыву.

Незнакомка покачнулась, недоуменно подняв тонкие, черные брови.

— Что? — спросила она, запинаясь. — Кто вы? — А потом негромко, как бы расставаясь с тайными грезами, проговорила: — На мне останови свой выбор, о Парис, не на Палладе…

Женщина смолкла и гневно глянула на меня — ее яркие губы вздрагивали — и пошла прочь. Песчаные скаты снова закружились над нею едва заметными тенями.

Я подождал, пока соседка не вошла в свою виллу, и лишь потом повернул к своему дому. Посмотрев на землю, я увидел на песке, в одном из отпечатков ее следов, что-то блестящее. Это был великолепно ограненный алмаз, рядом лежал еще один. Быстро собрав с полдюжины камней, я уже раскрыл рот, чтобы позвать ее, но тут ощутил в руке что-то влажное и разжал пальцы.

На ладони, где секунду назад блестели драгоценные камни, переливалась лужица ледяной росы.

На следующий день я познакомился со своей соседкой. Позавтракав, я бездельничал в гостиной, когда увидел в окно, что к моему дому подъезжает «кадиллак». Шофер вылез из машины и, приволакивая ногу, подковылял ко входу. Рука в черной перчатке сжимала розовый конверт. Я заставил его потомиться несколько минут, потом вышел и прямо на крыльце вскрыл письмо. Оно гласило:

«Выражаю сожаление, что была несколько резка с Вами минувшей ночью. Ваше вторжение в мои мечтания испугало меня. Я жажду искупить свою невольную неучтивость и приглашаю Вас на коктейль. Мой шофер будет у Вас в полдень.

Аврора Дей.»

Я глянул на часы. Было без пяти минут двенадцать. Видимо, предполагалось, что пяти минут мне вполне хватит, чтобы собраться.

Абсолютно равнодушный к моим чувствам шофер сосредоточил все свое внимание на рулевом колесе. Не закрывая двери, я вернулся в дом и надел белый пиджак. Уже выходя, я сунул в карман корректуру «Девятого Вала». Не успел я сесть, как машина стремительно рванулась вперед, с каждой секундой увеличивая скорость.

— Давно в Пурпурных Песках? — спросил я, адресуясь к клочкам темно-рыжей шевелюры между черным воротником и каскеткой.

Шофер как будто не слышал. На Звездной улице он внезапно свернул на встречную полосу и диким рывком обогнал идущую впереди машину.

Я повторил вопрос, выждал немного, потом резко хлопнул его по плечу черной куртки.

— Ты глухонемой или просто хам?

Он повернулся ко мне. На миг мне показалось, что зрачки у него красные; наглые глаза не скрывали презрения и злобы. Кривя рот, шофер вылил на меня ушат таких злобных проклятий, что мне оставалось лишь с отвращением отвернуться.

У пятой виллы он затормозил, вышел из машины и открыл мою дверцу, издевательским жестом приглашая подняться по черным мраморным ступеням. Примерно таким образом паук приглашает маленькую мушку к весьма занятной паутине.

Как только я вошел, шофер исчез. Я прошел мягко освещенный холл и оказался у бассейна с фонтаном. В воде безостановочно кружили карпы-альбиносы. У бассейна в шезлонге прохлаждалась моя соседка. Ее длинная белая юбка веером раскинулась по полу, драгоценное шитье в брызгах фонтана вспыхивало яркими огоньками.

Я сел. Она с любопытством осмотрела меня и отложила изящную книжку в переплете из желтой телячьей кожи — очевидно, заказное издание поэтического сборника. На полу валялось множество других книг, в основном недавно изданные поэтические антологии.

У окна под занавеской болтались обрывки перфолент, и я, подняв бокал с невысокого столика, стоящего между нами, осмотрелся вокруг в поисках автоверса.