Кристофер Сташеф - Скорость убегания

Хьюмистка озадаченно посмотрела вслед Чолли.

— Если вдуматься, то ваш приятель безусловно прав, — она тряхнула бритой головой и взяла Дара под перекрестье глаз:

— Кто же он — бармен или профессор?

— Это Чолли, — объяснил Дар, — мой шеф.

Хьюмистка наморщила брови:

— Вы работаете на него?!

Дар заметил, что она готова вспылить, и ухмыльнулся:

— Верно, мисс. Чолли является владельцем, президентом и управляющим Вольмарской фармацевтической торговой компании инкорпорейтед.

— Шеф наркобизнеса, — потрясенно воскликнула она. — Главарь гангстеров, капиталистический рабовладелец?

— Это вы уж слишком. Скорее, бухгалтер в кооперативе.

Она вытянулась в праведном гневе и открыла варежку, чтобы изречь уничтожающую реплику. Но ничего придумать не смогла и ограничилась полным презрения взглядом.

Дар послушно превратился в типа, достойного презрения. Девица отвернулась, чтобы отпить глоток из своего стакана, и замерла, внезапно сообразив, что в руке у нее выпивка.

Дар взглянул на Чолли. Тот подмигнул ему со значением, потом состроил серьезную мину и вернулся к более серьезному занятию — толчению воды в шейкере за неимением ступы.

Из хьюмистки, казалось, выпустили воздух. Она вздохнула, поджала губы и пригубила опять:

— Во всяком случае, вы весьма гостеприимны... — она обернулась к Дару: — Но признайтесь, разве можно отрицать?

Дар мотнул головой туда-сюда в надежде отыскать продолжение:

— Отрицать что?

— Да все, что я думаю о вашей планете. Ведь сказанное мной — правда, не так ли? Начиная с вашего генерал-губернатора.

— Как вам сказать... Одно я знаю наверняка, генерал Шаклер не садист.

— Но тогда мазохист?

Дар помялся:

— Он почти вылечился. Что же касается остального... Впрочем, всего отрицать не могу, но мне кажется, что у вас создалось неверное впечатление.

— Я открыта для любых доводов, — сказала хьюмистка, ощетинившись. — Попробуйте доказать обратное.

Дар покачал головой:

— Доказывать, пожалуй, не буду. Надо все испытать самой, посмотреть, так сказать, собственными глазами.

— Да, конечно, — она многозначительно закатила глаза. — И как же, позвольте полюбопытствовать, мне удастся это сделать?

— Ну, — Дар лихорадочно искал ответ, одновременно просчитывая шансы вероятной выгоды против возможного риска. Получалось пятьдесят на пятьдесят. Он наконец решился:

— Кстати, я собираюсь в очередной вояж. Если хотите, присоединяйтесь. Конечно, гарантировать вашу безопасность на сто процентов не могу, но обычно торг проходит довольно спокойно.

Хьюмистка покрутила головой, и Дар почти увидел, как она убрала рожки и спряталась во внутреннюю раковину. Но потом створки щелкнули и в глазах девицы вспыхнули огоньки.

— Ладно, — она допила порцию и стукнула стаканом о стойку. — Прекрасно! — она сползла с табурета и заложила большие пальцы в карманы. Я согласна, торгаш. Где же твой личный караван со снаряжением?

Дар ухмыльнулся:

— Мы не столь примитивны, как думают о нас на Терре. Снаряжение на заднем дворе.

Он показал на неприметную дверцу рядом со стойкой.

Девица одарила его уничтожающим взглядом, но снялась с якоря и задрейфовала за ним следом.

Проходя мимо Чолли, они услышали, как распаленный бармен с жаром излагает:

— ...и тогда Декарт* [3] понял, что ему необходимо все доказать. Понимаешь, все, буквально все, от начала до конца. Никаких, предположений, одни голые факты.

— Понимаю, — сержант кивнул, напряженно хмуря чело, — предположи он что-нибудь и окажись это неверным, то все, что он потом выдумает, пойдет прахом.

— Верно, мой друг, верно! — с энтузиазмом поддакнул Чолли. — Поэтому он останавливается там, заказывает номер в гостинице и клянется перед всеми, что с места не сдвинется, пока не найдет хотя бы один факт, который можно доказать, хотя бы один способ, из которого будет следовать, что имярек действительно живет и существует. Вот Декарт сидит, думает, голову ломает и наконец его осеняет.

— И что же он надумал?

— Он надумал, что думает! А раз думает, то должен существовать кто-то, которому эти все мысли пришли на ум! И этот кто-то — он, Рене Декарт, конечно. Вот так. Простой факт, что он мыслит, доказывает, что он существует!

— Вот это да, — протянул сержант. Его лицо заметно просветлело.

Хьюмистка даже остановилась в дверях и прислушалась чуть ли не с обожанием.

Чолли же вдохновенно продолжал:

— Вот так философ все разложил по полочкам, не сходя с места в той гостинице. Cogito, ergo sum — написал он. (А писал он на латыни. Чтоб ты знал, приятель, все философы прошлого на ней изъяснялись). «Cogito, ergo sum», что означает: я мыслю, следовательно, существую.

— Ну и дела, — сержант почесал затылок и снова уставился Чолли в рот.

— Ага, усек. Значит, наши мысли делают нас людьми?

Хьюмистка со свистом втянула воздух и поглядела на Дара:

— Вы можете мне растолковать, здесь таверна или колледж с гуманитарным уклоном?

— И то и другое, — сказал Дар неопределенно и толкнул дверь. — Пора отчаливать!

Снаружи пригревало полуденное солнце. Дар подвел хьюмистку к длинным и узким гравинартам, полностью заставленным ящиками, острые углы которых угадывались под брезентом.

— Как видите, места для нас не осталось. Придется идти пешком.

— Только при условии, что я получу ответ.

— Какой ответ? — удивился Дар.

— Ваш шеф — он кто? Капиталист? Развращенный, беспринципный воротила-торгаш? Простой бармен? Или профессор?

— Так вы про Чолли... — Дар присел на корточки и проверил надежность строп-застежек, натянутых поверх брезента. — Вряд ли его можно назвать капиталистом, заведение дохода почти не приносит. К тому же Чолли добродетелен как священник, принципиален до мозга костей и ни разу на моей памяти никого не обжулил. Так что если не считать всего этого, то вы угодили в самую точку, мисс.

— Он и в самом деле профессор?!

— Прежде преподавал в Лунном университете.

Настал черед удивляться хьюмистке:

— Как же так? Почему он стал барменом?

Дар пожал плечами:

— Кто это знает? Мне кажется, определенную роль сыграла его фамилия, Бармэн.

— Бармэн? — переспросила она недоверчиво. — Чолли Бармэн? Ха, случайно это не Чарльз Т. Бармэн?

Дар нехотя подтвердил.

— Но он же знаменитый преподаватель! — воскликнула девушка. — Самый известный педагог из ныне живущих!

— В общем-то, да, — Дар в последний раз подергал крепления и поднялся. — У него были кое-какие теории по поводу перестройки системы образования. Как я понял, они оказались не очень-то популярны.