Игорь Николаев - 1919

— Большая ответственность предполагает соответствующие… — «бульдог» совсем не аристократично прищелкнул пальцами, как бы не в силах подобрать соответствующее определение.

— Мне кажется, этот вопрос уже исчерпывающе изложен, — чуть поморщился премьер.

— Хорошо, я согласен, — вздохнул Черчилль.

Премьер молчал, благостно взирая на собеседника. Толстяк в кресле напротив заерзал, снова вздохнул. Премьер продолжал молча и терпеливо ждать. Наконец, «бульдог» не выдержал.

— Я принимаю ваше щедрое предложение и постараюсь всемерно оправдать оказанное доверие, — сказал он на одном выдохе, едва ли не скороговоркой.

— Великолепно, я очень рад, что мы наконец то пробрались через преграду непонимания и пришли к взвешенному соглашению, — на этот раз совершенно искренне ответил Дэвид Ллойд Джордж. — Per aspera ad Astra.

Неожиданно в его лице что-то неуловимо изменилось. Благообразный пожилой мужчина с благородной сединой и пышными усами на мгновение спрятался, вместо него показал истинное обличье волк, буквально прогрызший дорогу от рабочего городка под Манчестером до кресла премьера.

— Не дай вам господь обмануть мое доверие, Уинстон, не дай господь.

Чем ближе становился вечер, тем более тягостной и мрачной устанавливалась атмосфера во взводе, словно вместе с угасанием дневных красок блекли и люди. Серая печать мрачной безнадежности легла на их лица. Изредка на пустом месте вспыхивали яростные перепалки и ссоры, которые, впрочем, гасли так же быстро как и рождались. Люди, будто очнувшись от морока, недоуменно смотрели друг на друга как бы вопрошая «что это с нами случилось?» и расходились с потерянным и отрешенным видом.

За ужином, в столовой близ полигона, никто не ел. Обычные ветчина, белый хлеб и бисквиты остались нетронутыми, Даже к глиняным бутылям с имбирным ликером никто не притронулся, зато все пили очень много чистой воды, насыщая организм влагой, ведь вода — крайний дефицит на поле боя, второй после боеприпасов. Конечно, оставалась надежда на снабженцев с их новыми тракторами, но кто всегда надеется на тыловиков — ходит голодным.

Лишь Шейн, как обычно, сохранил прекрасный аппетит, свой любимый ликер он не пил, но щедро воздал должное мясным консервам, превосходному концентрированному повидлу и кофейному экстракту. Неведомыми путями он добыл даже помидоры и лук, и теперь аппетитно хрустел длинными сочными побегами.

— Получишь пулю в живот — пожалеешь, — укоризненно заметил Мартин.

— Я этот… как его… фаталист, вот, — ответил янки, отправляя в рот широченный ломоть хлеба щедро намазанный повидлом. — А добрый кусок еще никому не помешал, кроме таких вот тощих завистливых доходяг как ты.

— Ты не фаталист, ты дурак, — искренне высказался австралиец. — Жрать перед боем…

— Вот и не ешь, — посоветовал Шейн, сыто отдуваясь. — А я порадую желудок. Черт возьми, я так и дома не каждый день ел. Одно хорошо на этой войне — тут кормят. Хотя и не всегда… А чем тащить еду на себе, уж лучше нести ее в брюхе.

Солнце последний раз подмигнуло и скрылось за горизонтом, еще несколько минут светилась багряная полоска на границе неба и земли, затем исчезла и она.

— Всем собираться, — приказал Дрегер. — Понемногу, без лишней спешки, но чтобы все были на легкой ноге и готовы в любой момент. Галлоуэй за старшего, я скоро буду.

Он вскочил на мотоциклет скаутов, поджидавший у палатки, служившей столовой, и умчался в сторону линии фронта.

— Что, все оглохли?! — заорал во всю глотку рыжий боцман. — Все «домой», давайте, пошевеливайтесь!

— Как же он громко орет, — негромко, так, чтобы не услышал яростный капрал удивился Шейн. — Ну, собираться так собираться, — сказал он, любовно поглаживая наполненный живот.

— Да не боись за меня, — обратился «Бриллиант» к товарищу. — Раньше полуночи нас не поднимут, а к тому времени я буду снова прыгать как кузнечик. Только, в отличие от тебя, завтра не буду подбирать каждую крошку.

Мартин пожал плечами. Прежде чем отправиться к саперам, он две недели оттрубил санитаром в полевом госпитале, после этого инженер с большим пиететом относился к ранениям брюшины и предпочитал голод риску перитонита. Шейн же набил полные карманы галетами и безостановочно хрустел ими как амбарная мышь.

— С детства привык что-то жевать когда боязно, — неожиданно вполголоса сообщил американец. — Сточил пару кусков и вроде как полегче на душе.

— Бывает и так… — отозвался Мартин, искоса взглянув на товарища — неужели янки открыто признался, что боится? Но Бриллиант с жизнерадостной ухмылкой жевал галету.

Взвод более-менее организованно топал к своему блиндажу. Сумерки не просто сгущались, они стремительно набросились на окружающий мир. С наступлением темноты прифронтовая полоса словно обрела вторую жизнь. Теперь даже человек, впервые попавший на войну мог бы точно сказать, что готовится нечто масштабнейшее, захватывающее. Ну, а опытные солдаты, которыми несомненно являлись «крысы», читали окружающее их движение как открытую книгу.

Внешне все происходящее напоминало полную и всепоглощающую суматоху, замешанную на тотальной неразберихе. Люди, машины, лошади — все пришло в хаотическое движение, происходящее при свете электрических фонарей, карбидных ламп а то и просто факелов. Но хаотическим и бессистемным это движение было только на первый и несведущий взгляд. Искушенный и зоркий взгляд безошибочно вычислял порядок и организованность, достигнутые четким планом, долгими тренировками и тяжелым опытом. Фронт требовал десятки тысяч тонн припасов каждые сутки, и ни один ящик не должен был попасться на глаза возможному шпиону. Отвага солдата, бегущего навстречу ливню пулеметного огня — это хорошо, но исход современной операции куда больше зависел от того, удастся ли быстро и незаметно сосредоточить в нужном месте все потребное, от двухсоттонной гаубицы до последнего бинта.

Многочисленные дорожные команды в бешеном темпе подсыпали щебень, буквально на глазах превращая тропки и узкие дороги в полноценные транспортные магистрали. Длинными вереницами тянулись полноприводные американские грузовики, подобные огромным деловитым жукам. «Крысам» то и дело приходилось сходить на обочину, пропуская машины. Легкие «Рено» и приплюснутые фордовские танкетки путешествовали в кузовах семитонных грузовиков, более тяжелые и современные механизмы войны шли своим ходом. Было много, необычно много специальных танков — саперные, транспортные, связные машины с длиннющими радиоантеннами. То и дело навстречу попадались хорошо (даже слишком хорошо) знакомые «десантные танки», неизменно вызывающие едкие комментарии и злобные шутки пехотинцев, искренне ненавидевших своих «железных коней». Ползли почти квадратные гусеничные самоходки, ощетинившиеся разнокалиберными стволами, от длинных тонких зениток до десяти и более дюймовых гаубиц весом в десятки тонн. Всевозможные трактора, с прицепами и без, шустро крутили ребристыми колесами или гусеницами, разбрасывая комья подсохшей земли.