Рассказы Черной Дыры: Млечный Путь - Татьяна Филимонова

процветает и уже осваивает космос не в теории, а на практике, иначе, откуда эти новые дыры? Жаль, что связь с городами распространяется только на тысячу километров, да и то, это максимум. Сарафанное радио доносит совершенно противоположную информацию.

— На выпей, говорят, вино помогает от радиации. — Сахар протянул бутылку сослуживцу и уселся рядом на крыше. Фонарь осветил военного в темно-синем халате и четыре отражения молодого человека приятной наружности с неестественно белой светящейся кожей. — А бутылкой закусим.

— Какое нахуй вино? Ты знаешь из чего это сделано? — Сослуживец бросил бутылку, задев ею зеркало высоченного здания. Послышался громкий звон от удара.

— Они же все слышат! — Сахар схватился за голову.

— Ааа! Бля! — Напарник сделал испуганную гримасу, взял вторую и в тоже время последнюю бутылку, приложил ее к руке Сахара и кинул так, что она отскочила от крыши и громко разбила еще несколько зеркал. — Ну что, и ты попал, долбоеб. — Сахар рядом сжался и затих. Через пару минут напарник остыл. — Ладно-ладно. Работа у нас такая. Поработаешь с мое, таким же придурком станешь. Вино это — дрянь, не пей никогда. Оно пьянит, да, но там отрава. Они его нам подсовывают, чтобы мы молодыми умирали. Ты думаешь, радиация убивает? Какая нахуй радиация? У всех людей за триста лет иммунитет! Вот алкашка, да. Это полная херня. Ты думаешь, почему ее только вторые пьют? Да от них толка ноль! Они тупорылые и бесполезные. Вот ты же, первый. Ты же нормальный парень! Понятно, что они сюда набирают таких себе первых, кто не может по их формулам-хуермалам разбираться.

— Они вроде по выносливости и силе отбирали. — Оживился Сахар.

— По силе! Ага. Ты на себя посмотри, сильный. Ходить умеешь — достаточно. Травят нас, парень, травят нас, травят всех вторых. А третьим и первым ты обрати внимание, им запрещено бутылки печатать. А ты думаешь, первому бутылка — исключение. За особые заслуги. Какие у тебя нахуй заслуги. Сидишь, нихуя не делаешь. — Сослуживец Сахара говорил все громче и громче, резко жестикулируя, чем пугал собеседника.

— Я особо и не пил. Мне не понравилось. — Сахар пытался отвечать расковано, но выглядело все обратно тому, как он хотел.

— Не понравилось. Брешешь! Я раньше пил. Они там конфетку из этого вина сделали, а сейчас еще вкуснее. Пиздаболишь, дружок, пиздаболишь. Ну ладно-ладно. Эти-то! — Напарник Сахара показал пальцем наверх, а потом ударил себя по лбу и показал пальцем вниз. — Эти. Начальствующие. Они алкашку не пьют. Они что получше берут. Натуральная наркота. После облучения радиации много на коре осталось. Она испаряется сейчас, они берут эту кору, где испарилась, натирают и едят. А ты думал! Она жизнь продлевает. Только она белая почему-то. Ну, они там чем-то обрабатывают. Я пробовал. Вот это настоящая перезагрузка. Сразу чувствуешь себя сверхчеловеком. Только кислород для наркотиков нужен специальный. Ну, знаешь, носят такие третьи. С разными ароматами.

— Видел. — Отозвался Сахар. Он уже всем корпусом развернулся к собеседнику и внимательно слушал, впитывая каждое слово.

— А если без него, то все. Зато смерть безболезненная. Они раковым их вроде как должны давать, а не дают, чтобы раньше времени не умирали. А сами жрут и жрут. — Напарник успокоился и распрямил ноги, оставаясь сидеть на прежнем месте.

— Где же они берут эту кору? — Сахар повторил движение ног собеседника.

— А ты думал, только мы воздухом настоящим дышим? — Напарник засмеялся. Сахар молчал. — Тут разведчики, бегают до самого Дели. Ночуют абы где. Кто-то не возвращается, с лучевыми остается. Ну, это если баба там какая или смерть они встретили. До Дели, конечно, далеко, вот в Тамбов они каждый день, в Курск. А по пути набирают коры. И чем они дальше ее наберут, тем она вкуснее.

— И что, они и с лучевыми общаются? — Сахар не знал и не должен был знать что-либо о жизни за пределами города. От того его любопытство разыгралось.

— С воронежскими нет. Эти какие-то охуевшие. Наши их стороной обходят. Бывали там случаи. Но это уж не твоего ума. — Сослуживец замолчал. — Смотри на тот фонарь. — Мужчина указал десятипальцевой рукой налево, продолжая пялиться вперед.

— Какой фонарь? — Сахар наклонился влево и вниз, пытаясь хоть что-то разглядеть.

— Выключи свет на минуту. — Напарник замер.

— Ничего! — Сахар выключил свет и стал приглядываться.

— Дай глазам привыкнуть. — Уверенно сказал военный. Прошло еще несколько минут.

— Вижу! Вижу! А что это? — Спросил Сахар.

— Там лучевые живут. Валун был до тебя тут. Говорил, что бабу неземную там разглядел. Готовился, готовился, год готовился, а то и два… — Сослуживец замолчал.

— И убежал? Он сейчас там? — Сахар взял бинокль и начал всматриваться в тусклый свет.

— Какая нахуй разница. Не твоего ума! — Вновь вспылил десятипальцевый. Белолицый рядом сжался, спрятав бинокль к животу.

— Скоро уже запускать будем. — Сахар постарался избавиться от неприятного осадка разговора, переключившись на новую тему.

— Запускать. Надо не в небо запускать, там уже делийцы все обустроили, а мы, как всегда, на сто лет отстаем. Надо ебашить по лучевым. Эти-то, начальники, не хотят видеть проблемы. Они перезагрузились корой и все отлично. Говорят, мы о будущем. Говорят, где вы будете потом, когда кислород кончится. Да и какая разница тогда, кто там: Тамбов или Курск въебет эту ракету в дыру. Сами быстрее по Тамбову въебут, а они по нам. Все натянуто, ебануться можно. Пиздец! А лучевые потом на все готовое и будут правы. Животные, блять! Тупые и ебанутые! — Военный вскочил, точно приготовился к сражению, но остановился и опустил голову. — Валун, Валун…

— Да, лучевые опасные, от них не только зараза, но и угроза всему миру. Нас учили, что их уж совсем немного осталось, скоро сами перемрут. — Сахар поднялся, поправил мониторы и переставил фонарь на пару сантиметров.

— Учили их. Нас тоже учили, только они все живут. А работа у нас очень ответственная! Вовремя не запустим, все! Конец городу, конец всем третьим. Ну, ты не обижайся! Я уже старый совсем, нервы не железные. Я раньше, как ты молодым дураком был, сам с бутылкой пришел, предложил Валуну, а он ее бах! Прям об крышу, что кусок треснул. Я так испугался, что кусок этот и зашвырнул подальше, а Валун