Триумф Боло - Эванс Линда

Ультрафиолетовое излучение игрек-диапазона вливается через мои внешние коллекторные панели. Мой командный центр получает питание, батареи заряжаются. Заработали внешние сенсоры. Откликаются ячейки памяти, о которых я давно забыл. Схемы самоанализа и цепи индивидуальности охватывает эйфория. Я жив! Происходит автоматическая оценка ущерба. За 1,73 секунды я определяю, что не могу двигаться, не могу говорить и вообще на 75 процентов проектных возможностей неработоспособен.

В ужасном состоянии вооружение. Боезапас израсходован не полностью — критический вред мне причинен прежде, чем я успел его растратить. Тем не менее, если восстановить силовую установку, я буду боеспособен.

Хотя реактор синтеза не работает, аварийные источники заряжены. Передними сенсорами фиксирую маленькую человеческую фигурку. Это мой командир. Пытаюсь установить контакт:

— Уммер. Уммер.

— О, привет, Уммер. Я... подумала, что тебя надо бы подпитать.

Голос женский, молодой. Мой первый командир женского пола. Сенсоры показывают вблизи моих гусениц какое-то медицинское оборудование. О его медицинском назначении говорят символы на корпусе. Что это за прибор, я не знаю. Этот прибор излучает поток энергии игрек-диапазона. Моя конструкция предусматривает поглощение и преобразование такого излучения. Испытываю чувство благодарности.

— Уммер. Уммер. Уммер.

Нужен ремонт речевых центров. Осознает ли мой командир потребность заводского ремонта?

— Ты не можешь больше ничего сказать? Нет, ты еще говорил «солнце». Поэтому я догадалась, что тебе нужна энергия.

Это отрадно. Она в состоянии делать логические выводы.

— Меня зовут Калима. Калима Теннисон.

Кали-Ма, древняя индийская богиня смерти и возрождения, спутница Шивы Разрушителя. Подходящее имя у моего нового командира. Ожидаю вводных.

— Если тебе интересно, прошло около двухсот лет после твоей... э-э... после сражения с Денг.

Командир знает о моем провале.

— Ты здорово дрался. Видел бы ты, что творится с твоим корпусом... Когда я сюда прибыла три года назад, то слышала от капитана нашего транспорта о битве за Мир Думмера. Они назвали его в честь твоего командира, потому что колония храбро сражалась. Это мне сказал отец, перед тем как его убили в битве за прорыв Хиллтопа. Отец даже знал о тебе. Ты знаменитый. На твой корпус прикрепили медаль и оставили тебя здесь, где ты стоял насмерть против Денг. Как Леонид у Фермопил.

Знаю об этой битве. Сведения о ней записаны в сохранившейся части архива. Открываю файл. 300 спартанцев под руководством царя Леонида удерживали горный проход против полчищ персов. Спартанцы погибли все до последнего человека. Персы вторглись в Аттику и осадили Афины. Но греческие силы сплотились у Коринфа и изгнали персов.

Если это правда, — а зачем ей врать? — то Денг захватили планету Икс-ГД 7798-Ф и снова потеряли ее. Люди не покорились врагу. Мне приятно, что планету назвали в честь моего командира. Джеймс Думмер был храбрым офицером. Мой новый командир говорит, что я награжден. Мне это кажется невозможным, но командир не будет врать боевой единице. Значит, мои действия были успешными. Ведь человечество выжило.

Снова пытаюсь запросить помощь в отношении заводского ремонта:

— Козел. Козел.

Голос командира выдает замешательство:

— Козел?

Пытаюсь снова:

— Блеск.

— Уммер, хотела бы я знать, что у тебя с мозгами...

Дальнейшие попытки самодиагностики показывают разрушения, намного превышающие мои возможности автопрофилактики и бортового ремонта. Вне ремонтного дока я не могу сказать командиру, что случилось с моей психотроникой.

Мои сенсоры обнаруживают приближение еще одной формы жизни. Перехожу в состояние боевой готовности, готовлюсь защитить командира. Направляю на цель противопехотные средства.

— Нет, нет! Не стреляй!

Прерываю статус готовности к бою и жду указаний.

— Это Суфи. Моя собака.

Изучаю эту форму жизни. Существо приблизилось к моему командиру. Намного меньшего размера, четвероногое. Командир положила руку на голову существа. Существо отличается от Денг, память о которых фрагментарно сохранилась в моих банках данных. Конечностей вдвое больше, тело немного меньше.

Форма и взаиморасположение тела, ног, головы существенно иные. Функционирую очень медленно. Выход из режима готовности потребовал целых 0,013 секунды.

Командир продолжает ввод данных:

— Суфи не простая собака. Моя мать занимается генетическими исследованиями. Суфи почти такая же умная, как и я, только не умеет говорить. Она и ее щенки — они уже взрослые — следят за маленькими, чтобы взрослые могли заниматься своими делами. Взрослые успевают намного больше сделать. Конечно, мне не нужна больше нянька, но Суфи мой друг.

Я регистрирую Суфи как имеющую допуск на мой борт. Друг моего командира издает два резких звука.

— Это она говорит, что мать ищет меня. Может быть, ей нужен этот энтероскопический генератор, который я... позаимствовала. Я вернусь, Уммер, обязательно, хотя, может, не сегодня. Ты просто стой спокойно и ни в кого не стреляй.

Приказ! С удовольствием отвечаю:

— Стоять! Стоять! Стоять!

Мой новый командир улыбается.

— Вот и отлично. Ты здорово стоял против Денг. Удерживай форт и дальше, только не подстрели никого.

Командир удаляется вместе с другом, таща за собой генератор, зарядивший мои батареи. Теперь передо мной поставлена задача. Наблюдаю за долиной и ожидаю следующих приказов. Даже в поврежденном состоянии снова чувствую себя полезным. Я доволен.

— Мам!

— М-м-м...

Мать погружена в генетический анализ. Отлично. Значит, можно будет задать вопрос, получить ответ и смыться, оставшись все это время незамеченной и не возбуждая подозрений.

— Какое повреждение мозга заставляет отвечать на вопросы одним словом, знаешь, не прямо, а так что если задумаешься, то смысл ответа ясен.

Мать подняла голову:

— Похоже на тотальную афазию. Получила задание?

Калима кивнула.

Мать снова опустила взгляд к работе.

— Посмотри в кабинете в медицинской библиотеке. Покажешь мне свою работу, хочу посмотреть, что ты там насочиняешь.

Вздохнув с облегчением, Калима вошла в кабинет. Тотальная афазия оказалась состоянием, в котором люди способны полноценно размышлять, но не могут произносить ничего, кроме всякой ахинеи. Тема оставалась темной с тех самых пор, как доктор Коллингвуд обнаружил способ выращивания молодой нервной ткани.

— Как раз случай Уммера, — бормотала Калима, грызя ноготь. — И где-то маячит смысл... Вот только какой?

Она подобрала все возможные синонимы, запросила у компьютера перекрестные ссылки.

«Козловой кран большой грузоподъемности...»

Конечно, ему надо в ремонт.

Но тут же она с неудовольствием подумала: «Какой здесь ремонт?»

Она не могла оповестить флот. Они просто уничтожат его. Уммер — герой войны, каким был и ее отец; и она не хочет, чтобы его обижали. Его уже достаточно обидели. Но что же делать? Она не сможет ничего. Если сказать кому-нибудь из взрослых, они сообщат флоту или администрации Сектора — и жизнь Боло прервется.

Калима выпятила нижнюю губу. Когда она так выглядела, у ее матери в отчаянии опускались руки. Вылитый отец! Ей было лишь тринадцать лет, но отец оставил всевозможные руководства и справочники по Боло. В колонии она могла получить достаточно сведений по механике, электронике и другим нужным специальностям.

Она в любое время может сказать матери и в школе, что хочет стать механиком. Просто не надо уточнять, что она хочет стать боевым механиком. Приняв такое решение, Калима вернулась к материалам по психическим расстройствам. Она написала требуемую работу, наставила клякс и очень похоже изобразила подпись преподавателя и отметку — «Б» с минусом.