Майк Резник - Пифия

— Так если он уже там, почему бы вам просто не передать ему новые инструкции?

— Он действует совершенно секретно на территории противника, — ответил Тридцать Два, — и мы не хотим выдать его попытками войти с ним в контакт. — Он скорчил гримасу. — К тому же он с Внутренней Границы и никак не расположен проявлять лояльность по отношению к Республике. Фактически он всего лишь исполнитель контракта. Он предан тому, кто ему платит, а его наниматель может иметь веские причины личного характера для того, чтобы хотеть вывезти Пифию с планеты.

— Ну если уж вы так боитесь, что он завалит вам всю работу, то почему бы его не выдать властям планеты?

— Если он действительно сумел войти с ней в контакт, чего не удалось ни одному предыдущему нашему агенту, то мне бы очень хотелось знать, как он это сделал. Кроме того, — продолжал Тридцать Два, — трудно иметь какое-либо прикрытие, когда действуешь против человека, способного видеть будущее. У меня нет ни малейшего сомнения: она уже наверняка знает, что он там.

— Не понимаю, — задумчиво произнес Индеец, нахмурившись и взъерошив нестриженые черные волосы. — Если она знает, что он там, то почему она не выставит его с планеты? И почему ты так заинтересован в том, чтобы следить за ним?

— Она прекрасно видит, что будет происходить в будущем, но не думаю, чтобы она могла видеть то, что происходит в настоящем, — ответил Тридцать Два. — Одним словом, она знает, что он хочет похитить ее в некоторый момент будущего, но она представления не имеет, где он находится сейчас.

— А ты в этом уверен? — с сомнением сказал Индеец. — Может, еще час назад она знала, где он теперь.

Тридцать Два вздохнул:

— В том-то и дело. Мы ни в чем не уверены. Мы имеем некоторое представление о ее способностях, когда ей было шесть лет от роду. Наши ученые просто экстраполируют, чтобы понять, до какой степени они могли развиться к данному времени.

— Выходит, вы не знаете о ней почти ничего, так? — спросил Индеец.

— Нет, не знаем, — признал Тридцать Два. — Вот почему мы и не хотим провала этого агента. Так что, если уж никто из моих людей не в состоянии добраться до нее, этот парень по крайней мере отвлечет на себя ее внимание. А если ей придется заниматься вами двоими и при этом он будет представлять для нее более непосредственную угрозу, то у тебя может оказаться неплохой шанс.

— Хочешь совет?

— Я был бы благодарен за любой совет, который помог бы делу, — сказал Тридцать Два, качнув седой головой.

— Оставь ее в покое. Судя по тому, что ты мне рассказал, эту женщину вообще невозможно уничтожить. Вы ее только разозлите, и больше ничего.

— Это надо понимать так, что ты отказываешься от моего предложения?

— А кто говорит, что я отказываюсь? — спросил Индеец.

— Но…

— Да я лучше погибну с оружием в руках, чем буду гнить в этой паршивой камере. — Он сделал паузу и пристально посмотрел на Тридцать Два. — То есть если у меня останутся руки после той операции, о которой ты говорил.

— Никаких сомнений, — ответил Тридцать Два. — Могу обещать, что в ходе операции твоя внешность никоим образом не пострадает.

— Слышал, слышал, — отмахнулся Индеец. — Ты мне это уже говорил. Единственное, чего ты мне так и не сказал: что вы вообще собираетесь делать со мной?

— Мы собираемся вживить тебе в мозг голографический трансмиттер, — ответил Тридцать Два. — Твой левый глаз заменят на искусственный. Он будет совершенно идентичен твоему даже по рисунку радужной оболочки, он так же будет соединен с твоим зрительным нервом и ты сможешь видеть так же, как и своим настоящим глазом, но в то же время трансмиттер будет передавать нам изображение всего, что увидишь ты. К тому же в твою ушную раковину будут имплантированы микроскопические передатчик и приемник. Все, что ты услышишь, услышу и я, и я смогу разговаривать с тобой таким образом, что никто, кроме нас двоих, ничего не услышит.

— А сам-то ты в это время где будешь? Тридцать Два пожал плечами:

— Это еще не решено. Если я смогу высадиться на одной из незаселенных планет системы, отлично. В ином случае я буду находиться на Филемоне II — ближайшем от системы мире Республики, в четырех световых годах от Альфы Крепелло. Ты будешь передавать и получать предпространственные сигналы, которые доходят мгновенно на расстояниях меньше десяти световых лет.

— И вы выбрали меня, потому что решили, будто я — самая подходящая кандидатура и могу ее убить.

Тогда почему ты собираешься следить за мной таким образом?

— Возможно, нам удастся тебе помочь.

— Как? Единственное, чего ты добьешься, так это отвлечь меня.

— Я провел с Пенелопой Бейли куда больше времени, чем кто-либо еще в Республике, за исключением ее родителей.

— Да? И сколько времени ты провел с ней?

— Почти шесть месяцев.

— Шестнадцать лет назад? — насмешливо фыркнул — Индеец. — Забудь об этой дурацкой операции и дай мне возможность заняться делом самому.

— Есть и другая причина для хирургического вмешательства, — холодно отрезал Тридцать Два.

— Да?

— Тебе придется действовать за пределами Республики, — продолжал Тридцать Два. — Основываясь на предыдущем твоем поведении, можно сделать вывод, что, оказавшись там, ты просто направишь корабль в сторону Внутренней Границы… а если ты и останешься на Альфе Крепелло, то рано или поздно не устоишь перед искушением наркотиков.

— И ты полагаешь, что, нашептывая мне на ушко банальные истины насчет долга и чести, сумеешь остановить меня?

— Нет, — откровенно ответил Тридцать Два. — Но полагаю, что миниатюрная плазменная бомба, которую мы собираемся вживить в основание твоего черепа и которую я смогу в любой момент взорвать с любого расстояния в пределах двадцати световых лет, заставит тебя быть несколько более осмотрительным. — Он помолчал. — Ну так что? Мы договорились?

Долгую минуту Индеец пристально смотрел на него, затем кивнул:

— Да, договорились, подонок.

ГЛАВА 10

— Ты меня слышишь?

Джимми Два Пера скорчил гримасу и перевернулся на другой бок.

— Джимми, просыпайся. Это Тридцать Два.

— Тридцать два чего? — пробормотал Джимми.

— Просыпайся, Джимми. Тебе пора выходить из-под действия наркоза.

— Да я уже и так проснулся, черт бы вас всех драл! А теперь отстаньте от меня ради всего святого!

— Вставай, Джимми. Вставай!

— Пошел вон!

— Я и так нахожусь далеко, Джимми. Я на расстоянии пяти тысяч миль от тебя.

Качаясь, словно пьяный, Джимми с закрытыми глазами сел на постели.

— О чем это ты там толкуешь?

— Открой глаза, Джимми.

— Не хочу. У меня сейчас эта чертова голова треснет и разлетится вдребезги.