Внутренние. Дневник из другого мира - Екатерина Дмитриевна Тренина

Мне следовало сказать что-то, что не напугает их. Я никак не мог привести собственные осознания в готовую речь.

И лишь когда Карим подошел к моему правому плечу, посмотрел на цифры расчета сна и тихо, но так, что все равно все услышали, спросил:

– Договор нарушен?

Я вышел из оцепенения и ответил как раз очень коротко и ясно:

– Да, но не факт, что их стороной.

После этого я быстро вышел из отсека и поднялся к себе в кабинет. Мне надо было хорошо подумать. Карим вошел следом за мной.

Весь персонал, шушукаясь и бледнея, стал расходиться по рабочим местам. Все понимали, что для осознания и трактовки этой новой информации нужно время.

Газеты пестрили заголовками:

«Договор нарушен?»

«Радиация влияет на длину сна. Кто из нас будет спать дольше?»

«Кара небесная или мутация?»

«Говорила мне мама: купи кровать».

Я ехал к Кат.

Когда это все случилось, первым человеком, кому я позвонил, стала она. По голосу я понял, что она рада моему звонку, поэтому осмелел и сказал, что сейчас подъеду.

Кат ответила:

– Давай. Подъезжай.

От моих новостей она была в шоке и почти ничего не могла сказать. Очень радовало то, что она была так же хорошо осведомлена о моей жизни, как и я о ее.

Я познакомился с детьми Кат – они давно хотели увидеть Внутреннего мужчину своей матери. Я был им интересен. Они изучали меня, сравнивали с Кат.

Дети были в том возрасте, когда уже чувствуют своих Внутренних, учились их формировать и отделять. Личный пример родителей очень помогает в таких случаях, а у Кат не было Внутреннего рядом. Их отец и его Внутренняя с ними не были близки.

К утру следующего дня меня попросили явиться на экстренный консилиум по поводу моего пациента. На него созвали все научные умы, работающие в сфере капсул сна.

Если коротко пересказать суть нашего мирового совещания, то выйдет следующее.

Весь мир пытался понять, что происходит. Естественно, мутацию, радиацию и прочую лабуду, которой обычно объясняют все необъяснимое в газетах, мы даже не обсуждали.

Пришли к выводу, что сон человека осознанно продлен. Договор нарушен нами, людьми. Нарушен из-за «сырков». Эти люди в большинстве своем недосыпали одну треть своей жизни. Они умирали намного раньше. Мы и подумать не могли, что этот недосып нам зачтется. Возможно, они сигнализировали об этом раньше, но ввиду того, что у нас не было капсул сна, позволяющих этот сигнал уловить, мы узнали об этом только сейчас.

Вопросов было несколько.

Сразу ли с нас снимался штраф и сигнализировалось о том, что мы нарушили Договор, или только сейчас, когда мы стали способны заметить этот сигнал?

Как будет распределяться этот штраф за сон? Суммируется и разделится поровну на все человечество или будет падать на «сырков»?

Насколько честны те, кто заключил с нами Договор? Насколько они точны?

В независимости от содержания ответов одно оставалось главным. Нам надо было снова работать над капсулами сна, для того чтобы увеличить их возможность держать в себе людей на более долгий срок, чем тридцать семь лет. И усилить «анти-сырковую» программу на всей планете.

К вечеру нас опять вызвали на консилиум.

Аналитики всего мира объединились и провели исследование «сырков». Они сделали упор на анализе возраста ухода в «сырковый» сон. Информация шокировала. Если объяснить простым языком, то раньше количество двадцатилетних, ушедших в сон, было намного меньше, чем пятидесятилетних. В прямой корреляции с возрастом обычной смерти. Но сейчас нет корреляции. Двадцатилетних больше, чем было, а пятидесятилетних меньше. Если так пойдет дальше, то уже через поколение в «сырков» будут превращаться все люди, достигшие двадцатилетнего возраста, и спать при этом аж до шестидесяти лет. В среднем.

Я освободился ночью.

Сейчас уже утро. Я подъехал к дому. К дому Кат.

Дети выбежали мне навстречу и стали рассказывать что-то разное одновременно.

Кат вышла, улыбнулась. Все-таки она изменилась за эти годы. Стала мягче, светлее, устойчивее.

Я отвез детей в школу и вернулся. Для всех нас это было что-то новое и важное.

На столе были кофе и свежевыпеченный пирог из брусники с сахаром.

Я рассказал Кат все, что мне известно насчет последних новостей.

Мы не общались двенадцать лет, но это не мешало нам. Мы были все теми же людьми, только повзрослевшими.

Кат спросила:

– Ты вернешься в науку? Будешь удлинять время капсул сна?

– Я вернусь в науку. Но не буду удлинять время капсул сна. Я устал. Будто это тупиковая ветвь.

И тут мое подсознание выдало то, что зрело в нем уже давно:

– Я хочу попытаться расторгнуть Договор. Многие люди не готовы к контролю за сном. И не будут готовы еще много десятков лет. Я хочу вернуть нам настоящий сон, тот, который был раньше. Хочу, чтобы человек спал так же, как звери. Я очень устал от Договора. Есть ощущение, что проблемы, связанные с ним, нарастают как снежный ком.

– Это потрясающая идея! Но как быть с долгом?

– Вселенная разберется, как с нас его снять. Моя задача – найти способ Договор расторгнуть.

– А право выбора у людей будет?

– Это та мысль, которую я никак не мог уловить. Она тревожила меня. Точно! Я не просто хочу расторгнуть Договор. Я мечтаю, чтобы было право выбора – заключить его или расторгнуть.

– Знаешь, мне так нравится то, что ты говоришь! Пожалуйста, держи меня в курсе событий своей жизни.

Я кивнул.

Я переговорил с Академией наук и выбил грант на исследования. Оказалось, я не первый, кто хотел заняться этим, но раньше все начинания таких людей быстро прерывались, потому что людям нравился контроль за сном, а корпорация капсул сна не хотела терять деньги и свое дело.

Сейчас все обстояло иначе, и это направление стало надеждой всего мира на спасение. Раньше все так же надеялись на капсулы сна.

Я держал Кат в курсе всех своих исследований. Она часто торчала в моей лаборатории. Дети достигли того возраста, когда могут оставаться дома одни.

Карим присоединился ко мне. После многолетней работы и исследований бок о бок ни я, ни он не представляли себя друг без друга в работе…

Кат и Карим так же радовались своей встрече. И вообще, наше воссоединение принесло всем нам большое удовольствие. Для меня все встало на свои места. Все недостающие детали мозаики моего мира.

Карин, Внутренняя женщина и жена Карима, также часто заходила в лабораторию. Иногда с сыном.

Один раз, когда Карим и Карин ушли,