Йен Макдональд - Камень, ножницы, бумага

– Ну, так что? – спросили все хором.

– Со мной все нормально, – отозвался Этан Ринг. Услышав такую фразу, любая мать сразу поймет, если это ложь. – Мне нужно время кое-что обдумать.

Время вышло в четыре часа двадцать три минуты утра в темном конце пляжа, куда не доставал свет прожекторов и свечение вновь отстроенного эллинга. Бредя с рюкзаком за плечами, Этан встретил человека, трусившего в странном костюме из эластомера.

– Доброе утро, – сказал Этан. Человек в странном спортивном костюме бросился наутек. Он положил диск Маркуса у самого уреза воды, где волны намыли грязноватые разводы пены, кучки обломков полистирола и водорослей, полил его растворителем и оторвал спичку от книжечки с эмблемой сомнительного греческого ресторана. Небо прочертил метеор.

– Черт подери!

Он зашвырнул спички вместе со всеми воспоминаниями о сувлаки и сальмонеллезе вслед меркнувшему метеору. Рюкзак тяжело оттягивал ему плечо, а он шагал по мягкому песку к ближайшему городу рассказать Луке Касиприадин, что он сделал.

Неделей позже Лука подала заявление о переводе в Школу изящных искусств города Парижа и съехала из квартиры над Этаном Рингом, не оставив нового адреса.

За десять лет запах растворителя выветрился из ящика с демонами. Подобным же образом потускнели убеждения и догмы тех лет. Анализируя прошлое с точки зрения гейзенбергианскои перспективы моих тридцати лет, я понимаю, что тот Этан Ринг, который брел по темному пляжу под весенним звездопадом, безусловно, имел какую-то важную причину, не позволившую ему уничтожить Сефирот-диск. Но теперь я ее не помню.

Я обнаруживаю заляпанного Дорожного Волка, принадлежащего моему другу, у стены общественной телеком-ка-бины в Двадцать шестом храме. Стучу по пластику, чтобы он знал, что я прибыл. В тот же миг он прекращает разговор и вешает трубку. По-английски… Я слышал, что он говорил по-английски. Замечаю, что на инструкции для пользователя накорябан номер, безобразные каракули выдают почерк моего актера кабуки. Код Йаватахамы.

– Кому звонил? – спрашиваю я. Лживо невинная интонация.

– Другу. Не виделись несколько лет, – отвечает он. Лживая прямота. И мы, два лжеца, направляемся в храм молиться о благодати из рук Кобо Дайцы. Вооруженные и защищенные бронежилетами полицейские, которые проверяют документы перед Синто-симулятором, провожают нас долгими, тяжелыми взглядами, пока мы идем сквозь толпу и поднимаемся по пологим ступеням в зал.

Буду. На их куртках и шлемах все тот же орел с молниями эмблемы «Тоса Секьюрити Корпорейшн».

Они явились за ним, когда джаз-банда в перестроенной церкви, где по четвергам проходили дискотеки, как раз исполняла заключительную композицию. Потеряв Луку, Этан Ринг превратился в завсегдатая курсовых вечеринок, окунувшись в них с отчаянием человека, который видит, как вокруг него смыкается ловушка собственной его ограниченности.

– Почему она не хочет вернуться ко мне? – откровенничал он с Кирсти-Ли, курсовой шлюхой, которая обнимала его за талию своими затянутыми в розовую лайкру бедрами, а нежным язычком исследовала ухо лишь потому, что где-нибудь когда-нибудь его, может быть, придется использовать для Деловых Целей.

Они вломились одновременно в обе двери и пожарный выход. Что там такое? Что случилось? Что? Что? Стулья, столы, бутылки – все покатилось. Группа вырывает штепселя из розеток и устремляется за кулисы. Лука! Но при чем здесь Лука… Это хряк-полицейский распинает его на стене с постерами легендарных групп из блистательных 1970-х, раздвигает ему ноги, шарит в карманах. «Что за?..» Рука выныривает кое с чем, зажатым между пальцами, кое с чем, выглядящим как пластиковый пакетик Ziploc, с кое-чем, выглядящим в точности как мра-морно-красные таблетки в форме крылатых головок херувимов.

– Ну и что это такое, парень?

– Это вы сами туда их засунули, – оторопело и недоверчиво бормочет Этан. – Это вы, суки!

– Придержите язык, сэр, – говорит хряк-полицейский и прыскает в лицо Этану галлюциногенным аэрозолем. Столы… стулья… бутылки… однокурсники… ребята из оркестра… все плывет… И Кирсти-Ли как распахнутые крылья ангелов…

Туалет. Это задача номер один. В полу имеется металлическая щель.

Граффити. Это задача номер два. Тут все исписано на языке, где сплошные удвоенные гласные. Что-то германское?

Еда. Это задача номер три. Еда оказалась изысканной. Была даже бутылка пива, которого никогда не осилил бы студенческий бюджет.

– О господи! Я в Бельгии, – прохрипел он, и его вырвало в металлическую щель в полу. Когда исчезли последние следы галлюциногена, они явились и отвели его в камеру с резиновым полом к женщине в красных очках и с множеством колец на пальцах, которые она постоянно вертела и крутила. По тому, как она подняла голову в его сторону, когда он садился в удобное кресло, Этан понял, что она слепая.

– Гент – приехали, дружок, – проговорила она в свободной разговорной манере на том английском, в котором слышится намек, что это не родной язык говорящего.

– Гент, – повторил Этан Ринг. – И что в Генте?

– Секретариат по безопасности Европейского сообщества.

– Не слишком ли это круто для облавы на наркоманов?

Слепая женщина улыбнулась и вынула из ящика стола компьютерный диск мега-плотности. От него слабо, но отчетливо пахло растворителем.

– Дерьмо! – В голове, словно элементарные частицы, заметались мысли. – Вы вломились в мою квартиру! В мой дом…

– Он попал под нашу юрисдикцию, когда полиция восстановила данные с жесткого диска, с которым работал ваш друг перед… э… несчастным случаем? Полицейский эксперт уже вышел из палаты интенсивной терапии, но сможет ли он когда-нибудь полностью восстановить свои двигательные функции – вопрос сомнительный.

Ночной кошмар. Некто продал ему что-то в мужском туалете, и сейчас он проснется на полу в своем или чужом доме с разламывающейся головой…

– Должна сказать, что вы меня слегка разочаровали, мистер Ринг. Я ожидала большего от изобретателя этих…

– Фракторов. Мадам, кто вы такая?

Слепая женщина улыбнулась скупой улыбкой человека, который не знает, как много отразится на его лице.

– Мы представляем Отдел исследований и разработок Секретариата по безопасности Европейского сообщества. Наше поле деятельности – психотехника.

– Фракторы.

– Именно, мистер Ринг. Из записных книжек господина Кранича мы знаем, что на этом диске существует более сотни фракторов, как вы их называете. Это – психогенное оружие такой мощности и такого уровня, что наши текущие проекты выглядят не изощреннее масок для Хеллоуина или мелкой брани на улицах.