Владимир Михайлов - Один на дороге

Без пиджака я быстро понял, что на улице прохладнее, чем мне казалось раньше, и прибавил шагу. Но почти сразу же она попросила:

- Помедленней, пожалуйста. Я не могу так быстро. О, господи! - подумал я.

- Устали? Или плохо себя чувствуете?

- Да, - неопределенно согласилась она, но почти тут же добавила, чтобы мне все стало ясным: - Я только сегодня из больницы. Отвыкла ходить. И от воздуха...

- Вы болели?

Она чуть пожала плечами: раз была в больнице, то наверное же не без причины.

- Долго лежали?

Она, кажется, попыталась вычислить.

- Какое у нас сегодня?

- Сейчас уже двадцатое.

- Двадцатое - чего?

Интересно, в какой больнице она была. Может быть, спутница моя и вправду - с приветом?

- Двадцатое сентября.

- Ну да, сентября, - согласилась она, словно удивившись, что сама могла забыть это. - Значит... в общем, два месяца.

- Ого! Что же с вами было? Несколько шагов она молчала.

- Болела.

Болела тяжело, это ясно: два месяца! Приезжала, надо думать, туристкой, с турпоездом или со знакомыми, заболела, видимо, сразу достаточно серьезно: попасть в больницу в чужом городе можно разве что через "скорую", - во всяком случае, по пустякам не положат. Пока она лежала, все, конечно, уехали, возвратились к пенатам своим. И там, в Ленинграде, у нее, вероятнее всего, нет ни мужа, ни любимого человека - иначе ее встретили бы здесь, прилетели бы, не позволили мыкаться одной в чужом городе с риском подхватить ночью воспаление легких или оказаться в постели "вольного стрелка" и близостью заплатить за ночлег. Странно: когда живешь налаженной жизнью с четким распорядком, как-то и не приходит в голову, что такое может происходить где-то совсем рядом: кажется, что раз у тебя, то и у всех людей есть кров, еда и ясность. Кстати, относительно ясности ...

- Так что у вас было? - Тут я спохватился, что уже спрашивал об этом. Если не хотите, не отвечайте. Она утвердительно кивнула:

- Не хочу...

Наверное, я казался ей сейчас страшным занудой - и уж во всяком случае покажусь после следующего вопроса. Но задать его необходимо: "Простите, а паспорт у вас с собой?" - может быть, удастся просто-напросто получить для нее место на ночь в той же гостинице, и все проблемы разрешатся... Да, спросить было нужно - но невозможно. Как-то не поворачивался язык. В наше время все задокументировано, даже слишком; но все-таки до того, чтобы, знакомясь с женщиной и оказывая ей какую-то услугу, требовать паспорт - до этого даже мы еще не дошли. Нет, надо сделать иначе. В гостинице мы подойдем к администратору, я договорюсь насчет места, и тогда спросить у нее паспорт окажется совершенно естественным и необходимым.

Мы вышли на улицу Ленина; чуть левее, на другой ее стороне, находилась стоянка такси; там толпилось немало народу, но, может быть, машины подходили достаточно часто? Я повел ее к переходу. Тут она впервые осмотрелась с каким-то проблеском интереса к окружающему миру.

- Куда мы?

- На такси. Если вы не возражаете.

- Все равно...

Мы пересекли улицу и повернули к стоянке. Шагах в двадцати от ожидавших она остановилась.

- Я не хочу туда ...

- На такси?

- Там много людей. Не хочу. Если вам не трудно, погуляем еще. Пожалуйста.

Она, значит, считала, что мы гуляем. Ну ладно - в конце концов, идти осталось меньше половины...

Мы повернули в противоположную сторону, к центру. Наброшенный на ее плечи пиджак не позволял ей опираться на мою руку, и мы просто шли рядом. На одном из перекрестков она споткнулась; чтобы поддержать, мне пришлось почти обнять ее. Она ощутимо отстранилась.

- Благодарю... - Это прозвучало сухо.

На улице было темновато: теперь на ночь и тут гасили почти все огни. Редко встречавшиеся прохожие не обращали на нас внимания: еще одна парочка, таких сотни.

Вот, наконец, и гостиница. Не останавливаясь, я направился к подъезду. Она окликнула меня, когда я уже подошел к двери:

- Послушайте...

Я обернулся. Она стояла на тротуаре в том месте, где я повернул ко входу.

- Извините - даже не знаю, как вас зовут... Пиджак, вы забыли ваш пиджак.

- Что же вы остановились? Идемте! - нетерпеливо позвал я.

Она отрицательно покачала головой и, сняв пиджак, протянула его мне.

Ступая резко, я подошел к ней. Взял пиджак и, не надевая, перекинул через руку.

- Меня зовут Владимир Борисович, - сказал я четко, словно диктуя. - А вас? Она чуть улыбнулась. - Ольга.

- Будем знакомы, очень приятно, - сказал я тем же тоном. - Так вот, Оля, не станем терять времени. Идемте. Я тоже приезжий и больше никуда отвести вас не могу. Здесь я остановился, и как-нибудь устроим и вас. Уже поздно, пора на отдых. Идемте.

Я взял ее за руку; рука не оказала сопротивления, но сама Ольга не двинулась с места и через секунду-другую осторожно высвободила пальцы.

- Нет, - сказала она. - Я понимаю, вы потратили на меня время, я вам очень благодарна. - Она глядела на меня большими, широко раскрытыми, серьезными глазами. - Но я не хочу в постель. Не могу. Понимаю, что проявляю неблагодарность. Но вы должны понять... Я не могу.

Я собрался разозлиться как следует, и тут же подумал: а откуда ей знать, что я не таков? Мало ли какого человека можно встретить в ночном городе...

- Оля, - сказал я уже другим голосом, - честное слово... Я не имел это в виду. Я не ангел, но пользоваться чужой бедой - до этого еще не дошел. И даже если бы нам пришлось ночевать в одной комнате ...

Движением руки она остановила меня.

- Нет. Вряд ли вы поймете, да я и не хочу объяснять... Но это невозможно; для меня сейчас все равно - в одной комнате, в одной постели, в объятиях... Если вы не можете понять, то просто поверьте мне. Извините, пожалуйста, и прощайте. Спокойной ночи.

Я удержал ее за руку - на этот раз решительнее, чем раньше.

- Да постойте же, Оля... Куда вы пойдете?

- Все равно, - сказала она. - Как-нибудь пройдет время до утра.

- А что будет утром?

- Может быть, придут деньги, я возьму билет... Или еще что-нибудь... Да вы не беспокойтесь.

- Все это чепуха. Вот послушайте: сейчас мы войдем в гостиницу и получим для вас место. Уж одно-то место у них найдется?

Ока снова покачала головой, извиняющеся улыбнулась.

- У меня нет денег, так получилось... Еще были, но я купила им цветы... и разные мелочи...

- Кому?

- Санитаркам, сестрам - всем, кто возился со мной. Немного не рассчитала. Я плохо умею рассчитывать.

- Похоже на то, - подумал я.

- Я одолжу вам.

- Нет, ни в коем случае.

- Глупо. Совершенно глупо.

- Нет. Ну, как вы не понимаете!

Я и понимал, и не понимал. Вернее, понимал ее мысли, но считал, что думает она неправильно. Господи, и их еще берут служить в армию! Вряд ли счастлив тот, кому приходится командовать ими.