Олег Таругин - СПЯЩИЙ ГОРОД

Где-то над головой оглушительно рявкнула во второй раз мощная «снайперка» Монгола (первый выстрел Окунь тоже слышал, но внимания не обратил– некогда было). Секунд через пять громыхнуло в третий раз и с несколько большим интервалом – в четвертый… Не успевшее даже отразиться от противоположной стены эхо последнего выстрела неожиданно растворилось в чудовищном, разрывающем барабанные перепонки ударе, докатившемся откуда-то со стороны невидимой за поворотом площади…

18

В среде спецназа есть неписаное правило: если в ходе проведения любой тихой операции звучит хотя бы один выстрел – останавливаться уже нельзя. Выстрел винтовки Мелова, не снабженной – ввиду ее особой мощности – глушителем, послужил своего рода сигналом, отменившим большую часть данных ранее приказов. И поскольку о скрытом наблюдении речь уже не шла, оставалось одно – действовать. Действовать, стараясь по максимуму исполнить полученный ранее приказ…

Что Монгол и сделал, отыскав следующую цель и стиснув от боли зубы, нажимая на спуск.

БАБАХ!

Второй «объект» исчез из поля зрения, отброшенный на несколько метров многотонным ударом пули. А-ах! – ответило эхо, многократно отражаясь от стен и раскалываясь на тысячи повторений. ДЛИНЬ! – коротко звякнула о край затворного окна дымящаяся стреляная гильза, кувыркаясь куда-то в сторону. Кланц! – возвращающийся в исходное положение затвор загнал в казенник следующий патрон. Осела поднятая выстрелом многовековая пыль… ОСВ-96, единственная верная боевая подруга Монгола в этой операции, была вновь готова выполнить любое пожелание своего хозяина…

– А хрен тебе… бегает он… – бормотал Мелов, отслеживая перемещения «цели номер три». – Ну куда тебя несет? – добавил он, увидев, как «объект» скрылся за корпусом небольшого вездехода. И хотя теперь он не видел своей цели, ситуации это не меняло – кузов вездеходика защищал противника не больше, чем песочного цвета комбинезон. Вычислив точное расположение невидимой цели, Монгол выдохнул и, задержав дыхание («Как же больно-то, мать их!!!»), плавно выжал спуск. Пуля, преодолев разделяющее площадь и огневую позицию расстояние, пробила оба сиденья и боковую дверцу и, не потеряв при этом и четверти своей кинетической энергии, прошла навылет через грудную клетку спрятавшегося секретчика, отбросив его тело на открытое место и зарывшись на излете глубоко в стену одного из окружающих площадь зданий. – Третий… – удовлетворенно подтвердил Монгол: – А где же мой четвертенький?..

«Четвертенький», проживший уже на тридцать секунд больше своих отправившихся в мир иной товарищей, в этот момент как раз заползал в кузов все того же пресловутого грузовика, упоминания о котором в этой книге становятся уже слегка навязчивыми (потерпи, читатель, уже скоро). Выстрелить Монгол не успел – затянутая в пустынный комбез фигурка скрылась в кузове – однако главным было то, что цель не исчезла не замеченной. Проблема была только в том, что Монгол не знал, где именно в кузове затаился противник. Попусту тратить патроны на прошивание брезента он не мог, а инфракрасного детектора у него не было (да в такой жаре он все равно был абсолютно бесполезен).

Решив, что противник достаточно умен, дабы не стоять во весь рост, а залечь (причем в стороне от центра кузова – в этом случае, учитывая, что огонь велся с верхних этажей, защитой были бы не только борта, но и идущие вдоль них лавки), Мелов навел винтовку в точку, где, по его расчетам, должен был находиться противник, и выстрелил в четвертый раз… Прежде чем экстрактированная обратным ходом затвора гильза зазвенела об каменный пол, грузовик исчез… По крайней мере, так ему показалось, – перечеркнутый прицельной сеткой объектив неожиданно заволокло белесым туманом, и спустя мгновение какая-то исполинская сила, вырвав из рук винтовку, швырнула Монгола к противоположной от окна стене…

* * *

Сказать, что грузовик взорвался, – значит не сказать вообще ничего… Чудовищный взрыв был столь мощным, что оказавшаяся в его эпицентре автомашина просто исчезла, а ударной волне, с легкостью расшвырявшей стоявшие рядом полупустой бензовоз и второй грузовик, еще достало сил развернуть и юзом протащить несколько метров зельцевский танк (что, собственно, и спасло самого капитана и его солдат)… Заключительным аккордом этой симфонии смерти прозвучал грохот обрушившейся стены ближайшего пятиэтажного здания, похоронившей под своими обломками бренные останки грузовика, смятые и разорванные взрывом контейнеры, о содержимом которых так никто и не узнал, второй штабной вездеход и… все экспедиционное начальство, коему в сей роковой момент не посчастливилось оказаться в любом ином месте… Отброшенный ударом взрывной волны приснопамятный «хорьх» с простреленной дверцей преодолел по воздуху метров тридцать и, снеся фонтан в центре затянутой дымом и пылью площади, со скрежетом рухнул неподалеку… Сумасшедшее эхо растворилось где-то в глубине городских кварталов, и неожиданно наступила полнейшая, просто первозданная тишина…

Абсолютную фантасмагоричность и нереальность открывшейся взору картины дополнил заработавший вдруг фонтан, окруженные мелкими брызгами струи которого, поднявшись почти на десяток метров, заискрились всеми цветами потрясающе красивой радуги…

* * *

– Ни фига себе струя… – громко сообщил Московенко, зная, что его все равно никто не слышит – в ушах, словно заткнутых ватными тампонами, царила звенящая блаженная тишина.

Он приподнялся, с удивлением оглядел снесенный взрывом балконный парапет и резко обернулся, ища взглядом генерала. Волновался он зря – Юрий Сергеевич, целый и невредимый, сидел, привалившись спиной к стене, и ошарашено тряс головой – ничего подобного он уже давно не испытывал. Не пострадали и остальные спецназовцы – хотя, как говорится, «могло быть и лучше» – трудно получить удовольствие от удара об отделанную мрамором стену… Хотя, конечно, по сравнению с тем, каково пришлось людям на площади… Да уж…

Получив возможность наконец хоть что-либо слышать, майор, без особой, впрочем, надежды, вызвал поочередно обе снайперские пары и группу Окуня. К его несказанному удивлению, ответили все, более того – слышимость была как никогда. Первым отозвался Окунь:

– Первый, я Рыба. Потерь нет. У противника – три «двухсотых», три «трехсотых»*note 37, то есть полудохлых. Командир, вам там что – делать нечего? Или у вас гранаты не той системы?*note 38

– Отбой, – буркнул майор. – Поднимайся сюда. Сам. – И продолжил: – Монгол, Скала, что у вас?