Виталий Держапольский - Cто лет безналом

Шпанюки быстро развели руки лежащего без сознания вора в стороны и разжали ему пальцы. Фиксатый подобрал увесистый булыжник и с силой опустил его на тонкие, чувствительные пальцы карманника. Хруста костей сутулый так и не услышал.

24.12.1972

п. Кулустай

ИТК строгого режима.

— Всероссийский сходняк собирали почти полгода. Заблаговременно разослали малявы по большим городам, тюрьмам и лагерям. Урки охотно съезжались на сход: судьба воровской масти волновала честных бродяг во всех городах необъятной страны. Жиганам стоило обломать рога раз и навсегда!

— Это, каким же образом? — полюбопытствовал Егоров.

— Урки объединились, — пояснил Дубов. — До этого босякам было друг на друга наплевать. Ведь урки в большинстве своем — профессиональные преступники. Им удобнее в одиночку. А жиганы действовали сообща, большими бандами. Беспризорников к своим рукам прибрали. Шайки, сколоченные жиганами из шпаны, бывало, держали в страхе целые города. Теперь бродяги тоже должны были держаться сообща. На сходе были пересмотрены «понятия» и принят новый «воровской закон», действующий, кстати, до сих пор! Именно тогда и определились честные воры — законные. Или, как сейчас — «воры в законе». В воровском законе! — подумав, прибавил Посох. — Именно они должны были следить за его исполнением, тереть базары, наказывать отступников и сук.

— И это помогло?

— Не только… Тюрьмы и лагеря всегда были в руках урок. Держишь зону — держишь волю! Жиганов по указу воров в тюрьмах резали и опускали! Любой, даже самых фартовый преступник, рано или поздно попадает туда. Да и комиссары с пятьдесят девятой добряк кинули — теперь каждому беспредельщику «лоб зеленкой»[67] пометить, как два пальца…

— Можно подумать, урки не беспредельничали! — недоверчиво воскликнул Егоров.

— Закон, начальник, с ним не забалуешь! Те, кто этого сразу не просек, давно червей кормят! Уж поверь законнику с пятидесятилетним стажем…

— Покажи мне его, — тихо попросил Егоров.

Дубов не стал уточнять, что хочет увидеть опер: он просто раскрыл ладони, словно собирался что-то поймать. Через секунду ладони зэка сомкнулись, а руки поддались вниз, как будто в них оказалось что-то тяжелое. Но в руках Дубова ничего не было. Заметив изумление на лице следователя, Прохор добродушно усмехнулся:

— Ах, да…

В его руках соткался из воздуха литой жезл, увитый змеями. Изумрудные глаза гадин, как показалось Егорову, злобно сверкнули, а высунутые раздвоенные языки затрепетали.

— Они, что живые? — скрывая страх, спросил майор.

— Не знаю! — пожал плечами Прохор. — Но именно змеи толкнули меня на первое преступление и принудили меня отправиться на поиски их глаз-изумрудов… Это все посох, начальник… он заставляет меня преступать закон! Жезл бога воров…

— Но ведь он еще и хранит тебя…

— Вечный вор, — Прохор криво усмехнулся, — я уже не знаю, благо это или проклятие… Вначале пути мне нравилось такое положение вещей: неуязвимость, долголетие… Я забыл, когда последний раз болел, начальник… Но у меня болит вот здесь! — он стукнул себя кулаком в грудь. — Может быть, это душа? Тогда какое наказание уготовит мне судьба, за мою разгульную жизнь… Я грешен, начальник. Я убивал и грабил… И я боюсь… боюсь расплаты, которая последует обязательно! Все чаще и чаще я вижу открытую дверь в ад… Там, где грешникам всех времен и народов воздается по справедливости!

Взор Дубова потух, плечи поникли, кадуцей исчез, словное его и не было.

— Я устал, командир! Позови охрану, — тихо попросил Посох.

— Хорошо, — согласился Егоров, — завтра продолжим.

— Может быть, начальник, может быть…

Прохор привычно сложил руки за спиной и вышел на «продол». Егоров и не догадывался в тот момент, что следующая встреча с Посохом произойдет лишь спустя тридцать лет.

Глава 4

30.07.73

Владивосток.

Рука с наполненной стопкой дрогнула, проливая живительную влагу, и остановилась на полпути.

— Пришла? — гулко выдохнул Роман.

— Пришла, — спокойно согласилась Смерть.

Кислый чудовищным усилием воли взял себя в руки, допил остатки водки, занюхал спиртное рукавом.

— Слушай, — сказал он, — я игрок. Разрешишь в последний раз? — он кивнул на новую, еще не распечатанную глянцевую колоду карт. — Последнее желание перед смертью…

«А почему бы и нет», — подумала Костлявая. В её размеренном существовании было так мало развлечений.

— Давай! — великодушно разрешила она.

Роман дрожащими руками вскрыл колоду. Вытащил из нее три карты — две черной масти и одну красную.

— Смотри, где красная? — сказал Кислый, переворачивая карты рубашками вверх.

Роман принялся перекладывать карты с места на место, приговаривая:

— Кручу, верчу, обмануть тебя хочу…

— Попробуй, касатик, — по-старушечьи произнесла Смерть, прислоняя к стене свой жуткий инструмент. Тусклый металл, унесший миллионы жизней, глухо звякнул, соприкоснувшись с каменной кладкой…

Роман надрывно закричал и проснулся. Влажная простыня противно липла к потному телу. Кислый затравленно огляделся и облегченно вздохнул — это был всего лишь сон. Кошмарный сон, преследующий Романа вот уже почти сотню лет. Этот сон снился ему каждый год в преддверии того рокового дня, когда он, Роман Кисляков, профессиональный катала по кличке Кислый, встретился со Смертью и обыграл её в карты…

31.07.1873 г.

Москва.

Кислый чудовищным усилием воли подавил предательскую дрожь в руках и сосредоточился. Кусочки картона в его пальцах порхали подобно крыльям колибри.

— Кручу, верчу, обмануть тебя хочу, — приговаривал, выбрасывая карты на стол рубашками вверх. — Которая?

— Эта! — после секундного замешательства Смерть ткнула костлявым пальцем в среднюю карту.

— Переверни, — разрешил Кислый.

Старуха зацепила карту длинными желтыми ногтями и перевернула её.

— Черная! Не угадала, — довольно заметил шулер. — У меня еще никто не угадывал!

— Все когда-нибудь происходит впервые, — философски заметила Смерть. — Раскидывай заново!

— Хорошо, — согласился Роман, собирая карты в колоду.

Колода жила в руках Кислого своей жизнью: карты сплетались, закручивались спиралью, перетекали шустрой змейкой из одной руки кидалы в другую. Смерть помимо воли засмотрелась на ловкость, с которой мошенник тасовал карты. Кислый вновь выдернул из колоды три карты.