Ярослав Смирнов - Цитатник бегемота

Он выжидательно замолчал и обратил пристальную пустоту своего взора на Ивана.

Иван не ответил и снова закрыл глаза, уныло размышляя. А может, это всего-навсего практиканты из "Штази"?

Знают, что он хорошо говорит по-немецки, вот и... Хотя чего ради этот мужик допытывается, кто он такой и откуда взялся...

- Отвечайте же! - несколько нетерпеливо сказал профессор.

Ну и имечко у него, однако...

- Вы меня слышите? - повысил голос фон Кугельсдорф.

"Абер фрайлих", - подумал Иван, а вслух нехотя буркнул:

- Яволь...

А может, это просто чей-то дурацкий розыгрыш? А может...

- Ежели слышите, так отвечайте на поставленный вопрос, - раздался скрипучий до неприятности голос откуда-то из угла.

Иван сообразил, что говорит второй из оставшихся в комнате - его он не успел разглядеть. Он открыл глаза и грустно посмотрел на говорившего.

Лучше бы он не смотрел.

В углу, не касаясь спинки стула до невозможности прямой спиной и аккуратно положив ногу на ногу, сидел человек в черной эсэсовской форме: перчатки, кресты, значки, ремни, кобура, начищенные до зеркального блеска сапоги, из-под фуражки с серебристой мертвой головой - почему не снял убор в помещении? холодный немигающий взгляд льдистых голубых глаз...

Обмирая, как в кошмаре, Иван смотрел на невозможного персонажа, чувствуя, что уже не сомневается в абсолютной нереальности происходящего. Шутки, похоже, закончились: Иван явственно обонял запах керосина, витавший над его личным делом...

- А это, - профессор сделал широкий жест рукой, - господин...

- Кляйн, - проскрипел эсэсовец. - Оберштурмбаннфюрер Генрих Кляйн.

Он встал со стула, и все его портупеи с сапогами заскрипели в унисон с голосом хозяина.

- Герр Кляйн, - произнес профессор, - занимается тем, что...

- Подождите, профессор, - перебил его эсэсовец. - Я сам. Он подошел к Ивану, измерил его холодным взором и заговорил:

- Я занимаюсь тем, что отвечаю за секретность экспериментов, проводимых лабораторией профессора фон Кугельсдорфа. Я по мере сил борюсь с врагами нации и фюрера, со шпионами и диверсантами, но, - он поднял палец, - честным немцам бояться меня нечего. Вы будете отвечать на мои вопросы... Так?

- Да, - чуть ли не прохрипел Иван.

- Отлично, - удовлетворенно кивнул Кляйн. Он заложил руки за спину и некоторое время ходил по комнате. Потом вдруг резко повернулся и в упор спросил у Ивана по-французски:

- Ваше имя? Чин? Задание?

Придумал бы что-нибудь поновее, разозлился Иван. Что за шуточки, в самом деле? Ротмистр задрипанный. Жандармская морда.

- А почему по-французски? - задал он резонный вопрос. - Я что, похож на лягушатника? В моем лице есть что-то гасконское?

-Вообще-то нет,- несколько недоуменно произнес Кляйн.

- Тогда в чем же дело?

Немец не ответил. Создалось впечатление, что он желал бы почесать в затылке.

-А кто же вы тогда такой? - в затруднении спросил он. - Американец? Англичанин?

Иван укоризненно смотрел на него.

- Неужто поляк? - в священном ужасе проговорил Кляйн.

- Еще скажите, что я русский, - печально молвил Иван.

- Ну, это уже чересчур, - хмыкнул оберштурмбаннфюрер. - Я такого говорить не собирался...

Он сокрушенно покачал головой, а Иван в это мгновение с ужасающей отчетливостью понял, что все это - не шутка, не розыгрыш и не бред, а самая что ни на есть реальная реальность - какой бы странной и страшной она ни казалась, - и что в этой реальности ему предстоит находиться неизвестно сколько... и кто знает, чем все здесь происходящее может для него; да и для других, закончиться... и закончится ли вообще.

- Итак, - произнес Кляйн жестко. Взгляд у него был холодный и цепкий. Шутки в сторону. Я понимаю, что вы не шпион. Однако кто же вы в таком случае?

Надо что-то срочно придумать... Эти двое- вовсе не простаки и не дураки. Но что у них на уме? Что это за лаборатория такая? Вот гнусная машина: надо же было ей так взорваться...

-Я... Я не знаю... Я не помню... господин оберштурмбаннфюрер... Взрыв... да, взрыв, а потом...

Профессор и эсэсовец выжидательно смотрели на него.

- Какой сейчас год? - выпалил вдруг Иван, пытаясь приподняться.

Кляйн и фон Кугельсдорф быстро переглянулись.

- Одна тысяча девятьсот сорок третий, - сказал профессор. - Седьмое мая.

- Вы думаете, он на самом деле ничего не помнит? - вполголоса спросил Кляйн. Профессор дернул плечом.

- Вполне может быть, - пробормотал он. - После такого взрыва... Вы офицер СС? - вдруг спросил он.

Иван сначала не понял, а потом чуть не подскочил на кровати. Ну конечно! Татуировка с номером группы крови под мышкой...

- Да, герр профессор, - как бы в полузабытьи с трудом проговорил он. Гауптштурм... Нет, не помню! - воскликнул он с душевной мукой в голосе, заведя глаза на черную фуражку Кляйна.

Немцы опять быстро переглянулись.

- Но хоть что-то вы должны помнить? - раздраженно спросил Кляйн. - Где вы служили? В какой части? Что это было - полевая часть или какое-нибудь ХОЗУ?

Иван смотрел на него, лихорадочно соображая.

- Нет... К пятому управлению я не имел отношения, хотя генерала Поля помню...

- А что еще? - быстро спросил Кляйн. - Гестапо? Разведка?..

Как же, забудешь такое - Броневой с котом Матроскиным, зло подумал Иван. Все двенадцать серий...

- Нет, - ляпнул он наобум. - Корабль... холодно...

Кляйн с профессором переглянулись снова - на этот раз прямо-таки потрясение.

- Не может быть, - хрипло произнес Кляйн. - Как же так...

Было видно, что Иван попал в точку - неизвестно какую, но зато очень метко. Снайперски попал - угодил в десятку. И что его угораздило - про какой-то там корабль?..

- Ну?.. - крикнул эсэсовец. - Какой корабль? Отвечайте же!..

- Да не помню я! - взмолился Иван. Какие-то странные мысли полезли ему в голову. - Крейсер... нет, большая подводная лодка... Мы плыли... долго... потом лед, лед везде-в море, на суше, повсюду только лед, и странный запах, и разноцветный дым... все горит, и земля, и вода... а потом взрыв - и я здесь...

Иван умолк, потом перевел дух. Ну и наговорил он. Ой несдобровать, ой засада...

Профессор и Кляйн молчали. Иван чувствовал себя очень неуютно под их сверлящими взглядами.

- Ну ладно, - разлепил губы Кляйн. - Это легче... проверить. Я займусь этим. Но все равно - вы поступаете в наше распоряжение, будете задействованы в нашем проекте.

- Именно так, - поддакнул профессор. - Вы ведь готовы служить фюреру и рейху?

- Я - солдат фюрера и великой Германии, - отчеканил Иван, мысленно матерясь. - Как только я буду в состоянии держать в руках оружие, я хочу, чтобы меня направили туда, где трудно, туда, где я смогу принести наибольшую пользу...

- Этот момент очень скоро настанет, - несколько зловеще, как показалось Ивану, произнес Кляйн. - Вы сумеете проявить себя на поле битвы...